|
Станислав Зотов
КАК АРХАНГЕЛЬСКИЙ МУЖИК СТАЛ РАЗУМЕН И ВЕЛИК...
К 95-летию со дня рождения Василия Макаровича Шукшина
В одном из фильмов режиссёра Василия Макаровича Шукшина есть примечательная сценка, несущая в себе коренную смысловую нагрузку, без понимания которой невозможно понять и всю мужичью идеологию, если так можно выразиться, нашего великого алтайца. Это когда во время деревенских посиделок за накрытым столом старый учитель, воспитавший не одно поколение крестьянских детей, немного выпив, вдруг запевает песню на слова известного стихотворения Некрасова «Школьник» о встреченном им на дороге крестьянском пареньке, который идёт «в ученье». Некрасов сравнивает его с юным Михайлой Ломоносовым, который вот также шёл зимними дорогами из своих Холмогор в Москву учиться в Славяно-греко-латинской академии, предтече будущего университета. Не без добрых душ на свете –Кто-нибудь свезёт в Москву,Будешь в университете –Сон свершится наяву!..
Или: Скоро сам узнаешь в школе,Как архангельский мужикПо своей и Божьей волеСтал разумен и велик...
Разве это не про самого Василия Макаровича написано? Он, правда, не из архангельских, а из алтайских русских мужиков, переселившихся туда, в глубины азиатских степей, ещё во времена Степана Разина, а именно к таковым переселенцам, соратникам великого бунтаря, вынужденным бежать в Сибирь от преследования царских властей, сам Шукшин относил начало своего рода. Недаром и история разинского бунта очень занимала писателя и кинорежиссёра, и заветной его мечтой было снять фильм по своей исторической повести «Я пришёл дать вам волю», где выведена яркая личность великого народного героя. Мечта эта не исполнилась, к несчастью, в силу ранней смерти Василия Макаровича в его 45 лет. Но уж слишком трудным был его жизненный путь, особенно в молодые годы. Жизнь сразу, с рождения, можно сказать, начала испытывать его на прочность. Он родился 25 июля 1929 года в семье потомственных алтайских чернозёмных крестьян, а степной Алтай – это житница Сибири, земля плодородная, дающая рекорные урожаи хлебов. Здесь всегда было много зажиточных крестьянских хозяйств, которые партийная власть в конце 20-х годов прошлого века огулом записала в кулаки – враги нового колхозного строя. Попал под подозрение и отец Василия, исконный хлебороб, Макар Леонтьевич Шукшин. Он хоть и вступил в колхоз, но местному ОГПУ нужны были для отчетности враги, заговорщики, которых надо было «разоблачить». И в родном селе Шукшина, в Сростках, раскручивается дело о целом «заговоре против колхозного строя». По этому делу, без суда и следствия, по приговору «тройки» местных комиссаров осуждается на расстрел целая группа местных крестьян, и в 1932 году отец Василия будет признан "врагом народа" и расстрелян. Таково было начало жизни будущего великого русского художника и клеймо «сына врага народа» будет лежать на нём вплоть до смерти «вождя всех народов». И самое удивительное – именно в первом, сделавшем его знаменитым, фильме «Живёт такой парень», снятом по сценарию самого Василия Макаровича в 1963 году, молодой герой, простой алтайский шофёр (прекрасная роль Леонида Куравлёва!), резко обрывает одного субъекта, который вслух, громко начинает выражать сомнения в том, что коммунизм будет. Сейчас этот эпизод выглядит наивно, а ведь это было убеждение многих молодых советских людей в то время, когда в воздухе было разлито ощущение скорых благих перемен. Не сбылось... Но такова была эпоха! Шукшин к тому времени был уже зрелым, состоявшемся художником, деятелем советского кино, окончившим в 1960 году ВГИК (Всесоюзный госудаственный институт кинематографии) в Москве, куда поступил в 1954 году, приехав со своего Алтая, на деньги, собранные его матерью Марией Сергеевной, которая одна поднимала сына Василия и дочь Наталью после гибели супруга. Она записала детей на свою девичью фамилию, так что Василий Макарович до 16 лет был Поповым, а сама после вышла замуж и носила фамилию Куксина. Отчим его оказался порядочным человеком, Шукшин его уважал, и фамилии Поповых и Куксиных будут встречаться в его рассказах. Но сам Василий уже в 16 лет проявил мужской характер и настоял при получении паспорта на фамилии Шукшин. Тогда же он отправился в странствия по стране, работал и в Подмосковье на разных стройках и производствах. В 1948 году в возрасте 19 лет (таков был тогда призывной возраст) из Подмосковья он был призван на службу во флот. Флотская служба стала для него ступенью для личностного взлёта, ибо там не смотрели на матроса Шукшина, как сына врага народа, а смотрели на его боевые и служебные качества. А он стал отличным матросом, изучил радиодело и служил в команде флотских радистов сначала на Балтике, а потом в Севастополе. Между делом играл в матросском драмкружке, там любили ставить «Оптимистическую трагедию» Вс. Вишневского и Шукшин выказал талант в ролях матросов-анархистов. По воле судьбы и первая его эпизодическая роль в кино будет роль матроса, порубленного шашкой лихого казака Григория Мелехова в фильме Сергея Герасимова «Тихий Дон» по Шолохову. Интересно, что и последней его ролью, солдата, станет в фильме по роману Шолохова «Они сражались за Родину». На флоте Шукшин начнёт писать и свои первые рассказы из сельской жизни, а после службы мечтал поступить в Литературный институт им. Горького в Москве. Однако по окончании службы Василий Макарович оказался в родных местах и на него – отличного краснофлотца уже не смотрели, как на отверженного, тем более, что за годы службы он успел стать кандидатом в члены КПСС! А это тогда значило очень многое. На своей малой родине Шукшин сдал экстерном экзамены за курс средней школы и даже, как партиец, был привлечён к директорской работе в местной школе сельской молодёжи. Судьба, как будто, складывалась, он стал уважаемым человеком на селе, собирался жениться на местной красавице... Чего лучше? И вдруг – всё бросает и устремляется в Москву, чтобы окунуться в призрачный мир кино. Видно, решил, что со своими «любительскими» рассказами ему рано в большую литературу, а почему бы не попробовать себя в актёрстве. Ведь он знал народные характеры, мог воспроизвести их на сцене, а советскому кино требовались такие типажи – простых работяг, обуянных жаждой трудовых подвигов. И Шукшин всё это хорошо понимал и ехал в ученье, рассчитывая на свои силы и на улыбку фортуны. И он не ошибся, сил у него было много, талант жёг душу, а работать он любил, трудностей не боялся. Там уж поприще широко:Знай, работай да не трусь…Вот за что тебя глубокоЯ люблю, родная Русь!
Корифею советского кино Михаилу Ромму, создателю киноленинианы, обласканному партийной властью, набиравшему в 1954 году курс во ВГИКе, среди столичных девочек в розовых платьицах и мальчиков в голубых штанишках как раз не хватало настоящего мужика! А кому исполнять роли передовых рабочих и доблестных советских колхозников? И вот является с Алтая таковой мужик с грубым деревенским лицом, с огромными натруженными от чёрной работы руками, отслуживший срочную, партиец!.. Да ещё не без таланта. Чего же ещё надо? И Василий Макарович Шукшин начал свой путь в киноискусстве. Нелёгок был тот путь. Шукшин всё-таки до конца своих дней не вписывался в московский бомонд, чужим он был на их празднике жизни. До конца своих дней он играл там роль мужика «от сохи», над этим смеялись в столичных салонах, а он понял, что другим он стать не сможет. И уже в последних своих гениальных картинах «Печки-лавочки» и «Калина красная» нарочито утверждает этот образ, словно бросает вызов бомонду своими кирзовыми сапогами на лощёных подмостках кинофестивалей. Он неистово утверждает в искусстве образ человека из народа, с грубоватыми повадками, но не говорящего на блатном жаргоне столичной псевдоинтеллигенции. Всю жизнь он будет искать в русском народе истинную интеллигентность и природные таланты. Отсюда и все его многочисленные сельские чудаки во многих рассказах и повестях. Его откровенно не понимали. Даже такой тонко чувствующий внутренний мир человека художник, как Андрей Тарковский, сокурсник Шукшина по режиссёрскому факультету ВГИКа, считал, что Шукшин сочиняет «сказочки» про русский народ, что такого народа не бывает, как в его рассказах. Он не понимал, что Шукшин идёт не от видимости, не от внешней грубости простонародья, а от глубин его души человеческой. А глубины этой в природном человеке порой много больше, чем в суетном жители города, измученном вечно неисполнимыми желаниями и страстями. «Солнце садилось за горы. Вечером оно было огромное, красное. Старик сидел неподвижно. Руки лежали на коленях – коричневые, сухие, в ужасных морщинах. Лицо тоже морщинистое, глаза влажные, тусклые. Шея тонкая, голова маленькая, седая. Под синей ситцевой рубахой торчат острые лопатки. Однажды старик, когда он сидел так, услышал сзади себя голос: – Здравствуйте, дедушка! Старик кивнул головой. С ним рядом села девушка с плоским чемоданчиком в руках. – Отдыхаете? Старик опять кивнул головой. Сказал: – Отдыхаю. На девушку не посмотрел. – Можно я вас буду писать? – спросила девушка. – Как это? – не понял старик. – Рисовать вас. Старик некоторое время молчал, смотрел на солнце, моргал красноватыми веками без ресниц. – Я ж некрасивый теперь, – сказал он. – Почему? – Девушка несколько растерялась. – Нет, вы красивый, дедушка. – Вдобавок хворый. Девушка долго смотрела на старика. Потом погладила мягкой ладошкой его сухую коричневую руку и сказала: – Вы очень красивый, дедушка. Правда. Старик слабо усмехнулся. – Рисуй, раз такое дело... ... Солнце коснулось вершин Алтая и стало медленно погружаться в далёкий синий мир. И чем глубже оно уходило, тем отчётливее рисовались горы. Они как будто придвинулись. А в долине – между рекой и горами – тихо угасал красноватый сумрак. И надвигалась от гор задумчивая мягкая тень. Потом солнце совсем скрылось за острым хребтом Бубурхана, и тотчас оттуда вылетел в зеленоватое небо стремительный веер ярко-рыжих лучей. Он держался недолго – тоже тихо угас. А в небе в той стороне пошла полыхать заря. – Ушло солнышко, – вздохнул старик. Девушка сложила листы в ящик. Некоторое время сидели просто так – слушали, как лопочут у берега маленькие торопливые волны. В долине большими клочьями пополз туман. В лесочке, неподалеку, робко вскрикнула какая-то ночная птица. Ей громко откликнулись с берега, с той стороны. – Хорошо, – сказал негромко старик. А девушка думала о том, как она вернется скоро в далекий милый город, привезёт много рисунков. Будет портрет и этого старика. А её друг, талантливый, настоящий художник, непременно будет сердиться: «Опять морщины!.. А для чего? Всем известно, что в Сибири суровый климат и люди там много работают. А что из этого? Что?..» Такой вот рассказ. Называется: «Солнце, старик и девушка». Здесь я привёл небольшой отрывок. А о чём он? – О душе. И это написал Василий Макарович Шукшин. Под внешней грубой личиной мужика в ватнике в нём жила голубка-девушка-душа. В личной жизни ему не особо везло. Были женщины, любили его, но не понимали, а он бесился, бывал груб, пока не встретил такую же, как он – с крестьянским отношением к жизни. И уж тут обрёл своё семейное счастье, родились две дочери. Он снимал свой последний фильм «Калина красная» не об уголовнике, который вдруг исправился, а о человеке, который ищет душу живую и находит её в берёзках, растущих у края пашни, которую он пашет на своём тракторе. Тут его и убивают те, из его бандитского прошлого, которые души в человеке не видят. Так закончил свои дни самый пронзительный его киногерой Егор Прокудин, а Шукшин всё мечтал поставить свой самый значимый фильм о Степане Разине, но этого уже было ему не суждено. На съёмках фильма «Они сражались за Родину», в жаркой донской степи 2 октября 1974 года остановилось его сердце. На полу каюты теплохода «Дунай», стоящем на реке у станицы Клетской, где жили актёры съёмочной группы, рядом с телом последнего мужика нашего кино нашли россыпь листов недописанного сценария о великом бунтаре... Не бездарна та природа,Не погиб ещё тот край,Что выводит из народаСтолько славных то и знай, –Столько добрых, благородных,Сильных любящей душой,Посреди тупых, холодныхИ напыщенных собой!
Специально для «Столетия» Источник: https://www.stoletie.ru/ 02.08.2024
| |||||||||