МИД России

ТЕЗИСЫ ВЫСТУПЛЕНИЯ МИНИСТРА ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ РОССИИ С.В. ЛАВРОВА В МГИМО (У) МИД РОССИИ, 1 СЕНТЯБРЯ 2009 ГОДА

Уважаемые коллеги, друзья,

Хотел бы поздравить ветеранов, преподавателей, студентов и выпускников МГИМО и Дипакадемии с началом учебного года. По традиции, День знаний дает хорошую возможность провести обзор текущей международной ситуации, поговорить о наиболее актуальных проблемах мирового развития.

События прошедшего политического года позволяют сделать вывод о заметном ускорении темпа перемен в международных отношениях и в мировом развитии.

Все большее число партнеров признают новую реальность: на наших глазах формируется полицентричный миропорядок. Его контуры проступают все более зримо. Соответственно, можно судить о более высокой степени прояснения глобальной ситуации, включая осознание всеми непреходящего значения суверенитета независимых государств - после длительного периода разброда и шатаний, для которого были характерны рассуждения об "ограниченном суверенитете", о "последнем суверене", о "постмодернизме" и т.п. Это закладывает общую основу для взгляда на современный мир, где суверенные государства продолжают оставаться основными, незаменимыми игроками.

В мире накопился существенный потенциал перемен. Под его воздействием мировая политика начинает функционировать в новой системе координат, оставляя в прошлом менталитет и политику "холодной войны", ее инстинкты и предрассудки. В то же время нельзя не видеть, что перелом к лучшему устраивает не всех, и это обусловливает противоречивость текущего момента в глобальной и евроатлантической политике.

Екатеринбургские саммиты ШОС и БРИК стали ярким примером многополярной дипломатии, убедительным доказательством того, что многополярность - это не хаос и не запрограммированная конфронтация ведущих государств мира. Растет притягательность ШОС, все больше стран хотят подключиться к проектам этой организации в сфере безопасности и развития. Укрепляются связи ШОС с другими региональными структурами, в т.ч. ОДКБ, СНГ, ЕврАзЭС, АСЕАН. Что касается БРИК, то это - пока лишь диалоговый формат. Его повестка дня является сравнительно скромной - это преимущественно глобальная финансово-экономическая проблематика. Но важно другое - этот формат, как и упомянутые выше объединения, задает определенный стандарт равноправных, кооперативных отношений в кругу государств. Такие же принципы лежат в основе деятельности различных региональных объединений в Азии, Африке, Латинской Америке, в арабском и исламском мире, с которыми Россия развивает взаимовыгодное сотрудничество.

Многополярность или нет - не важно, как называть. Мы не цепляемся за слова. Главное, чтобы это работало - единственный критерий истины. В любом случае речь идет о сетевом методе ведения дел в международных отношениях, который противостоит разного рода иерархическим построениям, доминировавшим в мировой политике еще совсем недавно. Причина, прежде всего, в том, что резко возрос объем международного сотрудничества, расширился спектр тем, составляющих его предмет. В одиночку со всеми этими процессами не управиться.

С этим связана регионализация глобальной политики, которая означает сразу несколько явлений. В частности, речь идет о поиске региональных решений конфликтов и кризисных ситуаций. С другой стороны, укрепление регионального уровня управления в условиях, когда не срабатывают общемировые механизмы, служит своего рода страховочной сеткой на случай развития процессов "деглобализации", гарантией того, что фрагментация не пойдет глубже, когда каждое государство будет стоять за себя и против всех остальных. В этом, между прочим, смысл и нашего выбора в пользу ускорения создания таможенного союза с Казахстаном и Белоруссией в рамках развития ЕврАзЭС.

Показательно, что осознание безальтернативности совместных действий и контрпродуктивности односторонних решений все более проявляется в американском "истеблишменте". Сошлюсь на вывод Брента Скоукрофта о том, что сила - в коллективных усилиях, в способности мобилизовать партнеров на совместную работу. И пусть это будут "коалиции желающих", что в принципе вписывается в сетевую дипломатию. Главное, чтобы они действовали в рамках международной законности, не ставили бы себя над правом.

В этом же русле идет и мысль Лесли Гелба, который на страницах журнала "Форин Аффэрс" (за май-июнь 2009 года) замечает, что сила уже не срабатывает так, как это было прежде. Необходимо сосредоточиться на том, чтобы оказаться на гребне "экономических и дипломатических волн", а это требует терпения. Трудно не согласиться и с Дэвидом Гринуэем в том, что "чрезмерная опора на использование силы и угрозы как замену внешней политики исчерпала себя" ("Интернешнл Геральд Трибюн" за 16 июня 2009 г.).

Действительно, применение силы как средства достижения внешнеполитических целей становится контрпродуктивным. Это лишний раз доказал Михаил Саакашвили, отдавший преступный приказ убивать в расчете на блицкриг и на решение задачи своего политического выживания, разорвав международные соглашения, которые обязывали его договариваться, а не воевать.

Ключ к успеху в решении проблем современного мира - способность организовать международное сотрудничество. Сегодня принудить к сотрудничеству уже не получается, надо доказать, что ты печешься не о своих эгоистических интересах, а об общем благе. Не докажешь - серьезные партнеры дела с тобой иметь не будут, а отказ от сотрудничества уже достаточен, чтобы обречь на неудачу любое предприятие. Яркий пример дает Ирак, когда несогласных невозможно было ни принудить к участию в этой войне, ни наказать.

Что касается Ирана, то не видим разумной альтернативы политико-дипломатическому решению проблемы его ядерной программы. Каких бы сторон поведения Тегерана это ни касалось, лучшим способом воздействия извне на формирование его намерений является не изоляция, не угрозы применения силы, а полномасштабное вовлечение в сотрудничество. Только так можно сделать объективные ставки в деле поддержания стабильности и безопасности в прилегающем регионе и мире в целом. Кстати, волнующая многих перспектива вовлечения Ирана в энергетические дела Европы дает возможность для ответственного и комплексного взгляда на вещи. Здесь опять выбор - между силовыми сценариями и готовностью искать баланс интересов всех игроков.

Реакция на поствыборные события в Иране заставляет вновь задуматься о революции как средстве разрешения общественных противоречий, инструменте трансформации общества. История, в том числе недавняя, показывает, что любой разрыв правового пространства чреват непредсказуемыми, часто катастрофическими последствиями, которые искажают процесс внутреннего развития и отбрасывают назад достижение целей, заявленных лидерами революционных движений. Даже "Фридом Хаус" вынужден был отфиксировать откат в развитии демократии в странах, прошедших через т.н. цветные революции.

В целом хотел бы вновь отметить мудрое эссе Лесли Гелба, его призыв к "внешней политике, основанной на здравом смысле и признающей многообразие мира XXI века". Он верно указывает на то, что сейчас нет предмета для идеологического противостояния, поскольку ни у кого нет идеологического противника. Как и мы, Лесли Гелб полагает необходимым судить о каждой проблеме "по ее достоинствам", то есть без идеологических увлечений и искусственных увязок.

* * *

Глобальный финансово-экономический кризис ставит сразу несколько принципиальных вопросов. Так возможно ли преодоление кризиса без болезненных последствий? Мы знаем, как это было в 30-е годы прошлого века. Тогда вторая волна кризиса в США, как полагают некоторые эксперты, была связана с преждевременным выходом государства из игры. И если извлекать этот урок, то необходимо мобилизовать политическую волю, чтобы усилия "двадцатки" завершились не просто согласованием параметров "мягкой посадки" существующей системы, а заложили основу ее радикальной реформы, адекватной новому соотношению финансово-экономической мощи в мире.

Кризис продемонстрировал, что от либерального капитализма до социализма - рукой подать. Как подмечает Жак Ле Гофф в своей книге "Рождение Европы", только политическая власть в состоянии обеспечить организацию экономического пространства. Мы знаем уже на своем опыте, что происходит, когда государство "умывает руки" в экономических делах. Теперь есть дополнительные основания рассуждать о том, что современный этап мирового развития - не только экономического, но и общественного - делает востребованными такие категории, как конвергенция, синтез, fusion, диктует необходимость преодоления былых антагонистических идейных конструкций.

Сошлюсь на авторитет Питирима Сорокина, который в 60-е годы выявил элементы конвергенции между опытом США и Советского Союза и предрек крах либерального капитализма - как частного случая нежизнеспособности "чистых форм" тех или иных видов общественного устройства. Он предсказал не только "интегральный" тип общества, но и формирование многополярного мира с перемещением "творческого лидерства человечества" в обширный Азиатско-Тихоокеанский регион.

* * *

Российско-американский саммит в Москве показал, что и Россия, и США настраиваются на волну, выражаясь словами федерального канцлера Германии Ангелы Меркель, "конструктивного прагматизма". Мы видим, что падает спрос на конфронтационную политику, прежде всего в Евро-Атлантике. Связываем это со сменой администрации в США, которая в позитивном, реалистическом ключе переформулировала внешнеполитическую философию Америки.

В своем выступлении в Лиге арабских государств (23 июня с.г.) Президент Д.А. Медведев приветствовал то, что США начинают осмысливать происходящее в мире в универсальных категориях - таких, как справедливость, толерантность, уважение к суверенитету государств и поддержание международного правопорядка. Присутствует также понимание, что любые претензии на универсальность конкретных моделей развития не срабатывают и оборачиваются утопиями, а иногда и катастрофами. Это открывает дополнительные возможности для формирования в международных делах объединительной повестки дня.

Выступая в Москве, президент Барак Обама отметил, что интересам Америки отвечает международная система, которая содействует развитию сотрудничества при уважении суверенитета всех стран. Общий знаменатель в нашем взаимодействии в международных делах подкрепляется пониманием того, что ни одно государство не может в одиночку противостоять вызовам XXI века или диктовать свои условия остальному миру.

Такая философия созвучна с Концепцией внешней политики России, утвержденной Президентом Д.А. Медведевым в июле прошлого года. Это позволяет нам сообща задавать позитивный тон в мировой политике, как минимум разворачивать ее в сторону конструктивного диалога и сотрудничества, которое осуществлялось бы по каждому конкретному вопросу с начала до конца, включая совместную оценку угроз и совместное принятие решений.

Я уже как-то говорил, что в условиях после окончания <холодной войны> Россию и США ничто не разделяет. Наоборот, нас объединяет общая ответственность за судьбы мира. Итоги российско-американского саммита в Москве свидетельствуют только об одном: все возможно, когда совпадают интересы и когда есть согласие относительно принципов и правовой основы сотрудничества. Задача в том, чтобы перевести эту данность в конкретные решения и совместные действия.

За пресловутый "антиамериканизм в России" выдавали просто то, что мы не соглашались с американцами при прежней администрации. Но многие из ее подходов не воспринимал и целый ряд других стран, включая европейские. Немалую роль сыграла и реакция США на агрессию режима Саакашвили в Южной Осетии, тем более что все понимали, что прежняя администрация не могла не знать, что происходило в действительности и как это готовилось. Столь откровенная попытка "управлять правдой", если цитировать одного из американских киногероев, не могла не вызвать взрыва негодования в самых различных слоях и группах российского общества.

Поэтому не вижу никакой системной проблемы с т.н. антиамериканизмом. Речь идет о реактивных наслоениях в общественном сознании. Исчезнут основания - соответственно будет меняться и отношение к Америке в России. Оно уже меняется. Обе стороны осознают выгоды взаимодействия для себя и остального мира, о чем говорит наше совместное стремление обеспечить успех следующей Обзорной конференции ДНЯО, поставить надежный правовой заслон на пути распространения ядерного оружия.

В русле открыто заявленной нами позиции будем честно стремиться к своевременному достижению полноценного соглашения на замену Договора о СНВ, которое обеспечивало бы стратегическую стабильность на основе, среди прочего, признания неразрывной взаимосвязи между стратегическими наступательными и оборонительными вооружениями. Знаем, что потребуется преодолеть сопротивление определенных сил внутри США, которые по инерции не склонны мыслить категориями равноправных отношений с Россией.

Московский саммит также показал, что сотрудничать необходимо вопреки разногласиям, которые еще долгое время будут сохраняться между такими крупными державами, как Россия и США.

Ключом к новым отношениям между нашими странами будет восстановление доверия, подорванное в предшествующие годы. Это потребует совместных усилий по преодолению общего негативного наследия и решению имеющихся международных проблем. Здесь важны интерактивность, дух компромисса, пресловутый give and take.

Нельзя не согласиться, что российско-американские отношения, если мы хотим их устойчивого позитивного развития, нуждаются в долгосрочном стратегическом видении. Это должно стать одной из центральных ближайших задач обеих сторон. Первый шаг был сделан в Москве на переговорах президентов Д.А. Медведева и Барака Обамы.

* * *

Хотел бы остановиться на положении дел в евроатлантической политике, где нам удалось запустить солидный мыслительный процесс вокруг инициативы о заключении Договора о европейской безопасности. Готовы наши некоторые партнеры признать это или нет, Кавказский кризис послужил мощным импульсом для переосмысления ситуации. Уже никто не отрицает наличие системной проблемы в сложившейся архитектуре евробезопасности, как мы ее унаследовали со времен <холодной войны> и достраивали на основе несбывшихся ожиданий начала 90-х годов. Ее суть - необходимость преодоления блоковых, конфронтационных подходов к обеспечению безопасности. Убеждены, что это возможно только на путях создания механизмов, гарантирующих неделимость безопасности на всем пространстве от Ванкувера до Владивостока. Никто не должен обеспечивать свою безопасность за счет безопасности других - этот краеугольный принцип был одобрен и в ОБСЕ, и в Совете Россия-НАТО, но на практике не выполняется. Поэтому мы предлагаем придать этому принципу юридически обязывающий характер и согласовать механизмы, гарантирующие его соблюдение всеми странами в Евро-Атлантике.

В этом - суть нашей инициативы заключения Договора о европейской безопасности.

Проблема единства Европы, которого она не знала на протяжении практически всего ХХ века, могла бы быть легко решена еще в начале 90-х - и даже совсем не обязательно путем ликвидации НАТО вслед за роспуском Организации Варшавского договора. Достаточно было осуществить последовательную институционализацию ОБСЕ, превращение ее в полноценную региональную организацию, которая занималась бы всем спектром проблем в Евро-Атлантике, и прежде всего обеспечивала бы в регионе открытую систему коллективной безопасности на основе комплексного подхода. К сожалению, про этот подход вспомнили только сейчас. А тогда наши западные партнеры пошли по другому пути - расширения НАТО, что, по словам Джорджа Кеннана (которые сейчас часто цитируют, и неслучайно), стало "крупнейшей ошибкой Запада за последние 50 лет". С тех пор существование НАТО в ее прежней блоковой ипостаси превратилось в проблему для всех, причем прежде всего - для самого альянса и его членов.

По существу, речь идет о порожденной старыми инстинктами недальновидной политике освоения бывшей территории ОВД с соответствующим передвижением прежней разделительной линии на Восток, то есть к российским границам. Я уже не говорю о том, что этот процесс сопряжен с элементами дестабилизации ситуации в соответствующих странах, от которых НАТО по сути требовала сделать выбор: либо вы с альянсом, либо с Россией. Такого рода, я бы сказал, мелочная психология недоверия к России порождала только встречное недоверие. В своей июльской лекции в Брюсселе Генсекретарь Совета Евросоюза Хавьер Солана справедливо заметил, что "абсолютная безопасность для одного означает тотальную небезопасность для всех остальных". НАТО, да и Евросоюзу надо понять, что они действуют не в безвоздушном пространстве, что поле их "миссионерской" деятельности - отнюдь не языческая территория.

Наши партнеры прекрасно понимали в свое время, что надо выбирать между расширением НАТО и сильной ОБСЕ. Какой был сделан выбор - известно, и именно поэтому сегодня мы имеем слабую ОБСЕ. Сейчас нам предлагают обсуждать вопросы евробезопасности исключительно на площадке такой ОБСЕ - организации, которая даже не обладает международной правосубъектностью! И это в то время, когда наши предложения по институциональному укреплению ОБСЕ, включая принятие ее Устава, выработку четких правил всех направлений ее деятельности, обеспечение на деле ее межправительственного характера, уже не один год лежат на столе без какого бы то ни было желания партнеров рассмотреть все эти давно назревшие реформы.

О необходимости срочных мер по обеспечению равной безопасности для всех на евроатлантическом пространстве свидетельствуют и наши отношения с НАТО, вернее - их кризисное состояние. Не мы замораживали работу Совета Россия-НАТО, не мы нарушали договоренности, заложенные в основу деятельности этого важного механизма. Ответственные члены альянса осознают, что нельзя идти на поводу у идеологических капризов отдельных новобранцев и претендентов на членство, движимых антироссийскими фобиями. В конце концов, надо руководствоваться реальными национальными интересами, а они в современной Европе могут быть реализованы только сообща, в т.ч. в сотрудничестве с Россией.

Мы готовы к честному сотрудничеству там, где наши интересы совпадают. Будем продолжать оказывать содействие в транзите тем странам, которые имеют свои контингенты в Афганистане, пока иностранное военное присутствие приемлемо для афганского правительства и отвечает задаче достижения урегулирования в этой стране. Россия будет наращивать свое участие в коллективных усилиях по решению проблем Афганистана, в том числе в развитие решений состоявшейся 27 марта с.г. в Москве специальной конференции под эгидой ШОС. Одним из перспективных направлений могло бы стать взаимодействие между ОДКБ и НАТО в борьбе с терроризмом и наркотрафиком.

Будем надеяться, что здравый смысл возобладает, и все в НАТО поймут, что в интересах самого альянса иметь конструктивные отношения с Россией.

Несмотря на все сложности, мы пошли на то, чтобы начать процесс восстановления полноценной работы Совета Россия-НАТО. Важнейшее значение для успеха этого процесса будет иметь открытость альянса в связи с разработкой его новой стратегической концепции. Стратегия национальной безопасности России является открытым документом. Российские представители провели по ее содержанию брифинг в штаб-квартире НАТО.

В основе кризиса доверия в наших отношениях с США и Западом в целом лежал "конфликт ожиданий". Не было общего понимания того, что значило окончание "холодной войны". Отсюда и все недоразумения. Было слишком много не только "известных неизвестных", но и "неизвестных неизвестных" (Дональд Рамсфельд). Наверное, это объясняет и такой феномен, как подмеченное Никитой Струве "более снисходительное отношение Запада к советскому режиму, чем к теперешней, гораздо более свободной России" ("Русский Журнал" за 20 июня 2009 года).

Теперь мы мудрее и знаем больше, чем знали 15 и 20 лет назад. Поэтому сейчас самое время для всеобъемлющего обзора - на основе новых реалий - ситуации в Евро-Атлантике. Российское предложение о новом Договоре о европейской безопасности как раз и дает всем нам такую возможность.

Состоявшиеся в последние несколько месяцев обсуждения, включая неформальные встречи СРН и министров иностранных дел государств ОБСЕ с участием глав ОДКБ, СНГ, НАТО и ЕС на Корфу, убедительно говорят о том, что такой взгляд на вещи пробивает себе дорогу. Налицо признаки понимания, что главное сейчас - найти коллективные, а не односторонние ответы на общие для всех вызовы и угрозы.

Не видим разумной альтернативы и тройственному взаимодействию между Россией, Евросоюзом и США, которое, как не раз подчеркивал Президент Д.А. Медведев, должно стать несущей конструкцией политического единства в Евро-Атлантике.

* * *

Сегодня, когда наметился поворот к оздоровлению в евроатлантических и глобальных делах, явно занервничали те, кого устраивала конфронтационная политика последних лет, кто хотел бы сделать судьбу Европы заложником ее прошлого, воспрепятствовать проведению всеми политики, устремленной в будущее.

Чего стоят попытки представить саму возможность российско-американской нормализации как угрозу интересам Европы. Неужели США будут делать что-то за спиной своих союзников? Не думаю, что Америка заслужила такое недоверие, тем более Америка, признавшая необходимость собственной трансформации в духе времени.

Опасное стремление ассоциировать свои национальные интересы с конфронтацией проявилось в недавнем открытом письме ряда бывших государственных деятелей восточно-европейских стран президенту США. Они явно исходят из логики "игр с нулевой суммой", то есть - если выигрывает Россия, то значит, за их счет. На самом деле, они и их немногие единомышленники в России, по трезвому суждению Анатоля Ливена, поддерживая напряженность в российско-американских отношениях, осложняют отношения Америки со всем остальным миром (статья в журнале "Нэшнл интерест"). Логика тут простая: всем надоела напряженность, все хотят сотрудничать и поэтому любой возврат к конфронтации подвергнет дальнейшей эрозии трансатлантическую связку. Неужели было недостаточно августа 2008 года?

В попытках отстоять конфронтационный менталитет отличился Комитет по обороне Британского парламента со своим докладом на тему: "Новая конфронтация с Россией?". Но даже авторы этого доклада вынуждены были признать необходимость выстраивать отношения с Россией на основе реализма, а не "абстрактных и вводящих в заблуждение идей об общих ценностях".

* * *

Сегодня исполняется 70 лет с момента начала Второй мировой войны - одной из череды трагедий ХХ века, чуть не обернувшейся катастрофой европейской и всей человеческой цивилизации. Как и любая трагедия, она дала примеры того, как низко может опуститься человек, но также и непревзойденные образцы величия человеческого духа, способности к самопожертвованию во имя спасения "други своя".

Начало Второй мировой стало прологом к Великой Отечественной войне, 65-летие Победы в которой мы будем отмечать в следующем году. Великая Победа стала высшим духовным достоянием всех народов бывшего Советского Союза. Наши отцы и деды не только отстояли нашу свободу, но и внесли решающий вклад в освобождение Европы от фашистского порабощения.

Прискорбно и отвратительно, что в последние годы активизируются разнородные политические силы, которые посредством избирательного, да и просто жульнического подхода к событиям того периода фальсифицируют историю в угоду политической конъюнктуре, подвергают ревизии закрепленные в Уставе ООН и других международно-правовых документах итоги Второй мировой войны. 20 лет спустя после падения Берлинской стены, положившего конец идеологическому расколу Европы и мира, попытки политизации истории трудно расценить иначе, как стремление провести новые разделительные линии на нашем континенте. Острие этих попыток направлено против России, само существование которой, похоже, является источником "нервозности" у тех деятелей, которые оказались на обочине основной тенденции развития.

В разговорах об истоках Второй мировой войны слишком много откровенной лжи, конъюнктуры и своекорыстных интересов, стремления снять с себя свою долю ответственности за собственное прошлое, решить свои нынешние проблемы за чужой счет, апеллируя, как это было в период "холодной войны", к "цивилизационной солидарности" и императивам "идеологической борьбы". Историю Второй мировой войны переписывали не раз. Элементы такого подхода, продиктованного соображениями идеологии и политической целесообразности, присутствовали и в Советском Союзе. В то же время даже в "холодную войну" никто и никогда не пытался ставить на одну доску нацистский режим и диктатуру Сталина. Никому не приходило в голову сравнивать нацистскую угрозу, означавшую порабощение и уничтожение целых народов, и политику Советского Союза, оказавшегося единственной силой, способной сначала противостоять военной машине гитлеровской Германии, а на завершающем этапе - обеспечить ее разгром, который был ускорен пусть запоздалым, но все же открытием в 1944 году второго фронта. Эту разницу хорошо понимали те, кто ждал освобождения от нацизма, те, для кого темпы наступления Красной Армии были вопросом жизни и смерти. Свобода пришла с Востока. Ее цена - ратный подвиг и готовность умирать тех самых "незатейливых парнишек - Ванек, Васек, Алешек, Гришек", о которых писала Анна Ахматова ("Победителям").

Верхом исторического ревизионизма стала попытка поставить знак равенства между 23 августа и 1 сентября 1939 года - заключением советско-германского Договора о ненападении и нападением Германии на Польшу. Эти два события полностью вырываются из общего исторического контекста, оставляя за скобками Мюнхенский сговор 1938 года, приведший к расчленению и оккупации Чехословакии, и всю череду других событий, последовательно готовивших германскую агрессию и направлявших ее на Восток.

Война выявила несостоятельность всей европейской политики, независимо от характера правления в конкретных странах, причем в большинстве это были авторитарные и полуавторитарные режимы. О том, что это было неслучайное явление в условиях тогдашней "деглобализации", говорят праворадикальные тенденции в современной политической жизни соответствующих стран, попытки реабилитации фашистских режимов и героизации нацистов и эсэсовцев.

Фашизм - в разной мере - стал наиболее распространенным ответом на противоречия европейского общества, которые не смогла разрешить Первая мировая война и которые только усугубила "деглобализация" межвоенного периода. Выход из кризиса был найден на путях милитаризации экономики и международных отношений, что стало ключевым фактором развязывания Второй мировой войны. Порочная Версальская система, к которой Советская Россия не имела никакого отношения, по всеобщему признанию историков, уже делала неизбежной новую войну в Европе.

Не хотелось бы думать, что переписыванием истории кто-то стремится компенсировать предполагаемое ослабление концептуальных позиций Запада в мире. Как иначе расценить недавнее празднование очередной годовщины высадки союзников в Нормандии, когда практически никто из западных лидеров, кроме Б. Обамы, не упомянул о вкладе Советского Союза в победу над фашизмом. Не могу понять, как признание очевидного - роли Советского Союза в обеспечении общей победы, служившей мощным объединяющим началом для всех стран Антигитлеровской коалиции, может ослабить Америку и ее "морально разоружить". А именно так пытается представить дело Лиз Чейни в своей статье в "Уолл-стрит Джорнал".

Все трагедии XIX-XX веков, включая колониализм, экстремистские продукты европейской политической мысли, Первую и Вторую мировые войны, нацизм и фашизм, а также "холодную войну", произошли в тот период, когда Запад доминировал в мировой политике, экономике и финансах. В более широком плане речь шла о кризисе европейского общества, традиционные основы которого были разрушены в результате многочисленных революций в Европе. Создать устойчивую модель экономического и общественного развития - социально ориентированную, с опорой на значительный средний класс - удалось только в условиях "холодной войны" и на новой технологической основе.

Фальсификаторы истории забывают о том, чтo они приобрели в результате освободительного похода Красной Армии, в том числе в территориальном плане. Победа над фашизмом и предшествовавшие войне события, как бы к ним ни относиться, дали всем странам Центральной, Восточной и Юго-Восточной Европы, а также на пространстве бывшего Советского Союза современные границы, против которых не возражает подавляющее большинство членов евроатлантической семьи. Если они кого-то не устраивают, то надо так и сказать, а не апеллировать к истории. Хотим ли мы вернуться в прошлое - в Европу, обремененную территориальным вопросом?

Не думаю, что всем понравится публично ворошить прошлое, где немало страниц, о которых многие хотели бы забыть. Как быть со "Странной войной", которая указывает на весьма неприглядные замыслы западных союзников по отношению к Советскому Союзу в связи с нападением гитлеровской Германии на Польшу? Как быть с коллаборационизмом, присутствовавшим повсюду? В ряде стран примерно равное число граждан участвовали в Сопротивлении и служили в войсках СС, в том числе на Восточном фронте. Некоторые до сих пор отстаивают право борьбы за независимость в эсэсовской форме.

Кто направлял агрессию гитлеровской Германии на Восток? Кто срывал все попытки обеспечить мир в Европе посредством гарантирования границ восточных соседей Германии, включая идею заключения Восточного пакта? Этот перечень можно продолжить. Если говорить о Советском Союзе, то он действовал в русле обычной для того времени дипломатии. Войну выиграл не Сталин, а народы СССР, платившие при этом по счетам несостоятельности всей предвоенной европейской политики. И разве не Советский Союз, с его пространством, городами и деревнями, поглотил основной удар нацистского нашествия? Три четверти вооруженных сил Германии были разгромлены на Восточном фронте. Это были наиболее боеспособные, закаленные в боях части.

В конце концов, Россия - в который раз - выполнила свою историческую миссию спасения Европы от насильственного объединения. Достаточно вспомнить август 1914 года, когда самопожертвованием русских войск был предрешен исход Первой мировой войны. Цинично и кощунственно сравнивать с нацистской оккупацией события послевоенного периода в Центральной и Восточной Европе, хотя и они были сопряжены с трагедиями. Разве не германское вторжение, как это было и с нашествием Наполеона в 1812 году, стало приглашением России и ее армии в Европу? Неисповедимы пути исторического процесса. Ведь именно в ответ на "вызов Советского Союза и социализма" подверглась "социализации" модель экономического развития Западной Европы. И разве послевоенный опыт, включая опыт ГДР, не способствовал примирению в Европе, в том числе российско-германскому, между Россией и бывшими союзниками Германии?

Политизация истории превратилась в государственное дело в целом ряде стран. Соответствующим должен быть и ответ. Мы создали Комиссию по противодействию фальсификации истории. Россия не собирается подвергать цензуре историческую науку или переписывать историю на свой лад. Мы выступаем за ее деполитизацию, за ее комплексное изучение - во всей целостности фактов, обстоятельств и причинно-следственных связей. Это будет делаться открыто, с опорой на сотрудничество ученых различных стран по прояснению трудных вопросов общей истории, в том числе в рамках уже существующих двусторонних комиссий историков.

Победа далась нам слишком дорогой ценой, чтобы мы позволили ее у нас отнять. Для нас это - "красная линия". Если кому-то хочется нового идеологического противостояния в Европе, то исторический ревизионизм, попытки превратить историю в инструмент практической политики - прямой к нему путь. Это будет отравлять общую атмосферу европейской политики и наших отношений с соответствующими странами. Будет мешать решать общие задачи, уводить в сторону от совместного извлечения уроков из событий ХХ века и начала нынешнего.

Очевидно, что распад Советского Союза и нынешний глобальный финансово-экономический кризис - звенья одной цепи, свидетельствующие о распаде старого социокультурного порядка и о возникновении нового, интегрального, задающего новую систему координат и международным отношениям. Важным элементом такой картины мира, его нового ландшафта, наверное, будет и то лучшее, действительно общезначимое, отсеянное временем, в том числе по итогам нынешнего кризиса, что дал миру Запад. Только на этой основе можно будет восстановить управляемость мирового развития. Любые охранительные тенденции, попытки встать на пути исторического процесса, судить о происходящем, в том числе о России, с позиций незыблемости прежнего порядка или неизбежности его реставрации обречены. Это понимают повсюду в мире, а теперь - и в Америке, опыт которой олицетворял все связанное с культурно-цивилизационной традицией Запада.

* * *

Дипломатия на нынешнем переломном этапе мирового развития требует самых разносторонних знаний, в том числе в области философии, экономики, социологии и культуры, уже не говоря об истории. В свое время Талейран говорил молодым дипломатам, что дипломат должен уметь все. Этот совет приобретает в наши дни особое значение. Поэтому отвечающим требованиям времени представляется многопрофильный характер МГИМО, получаемых здесь знаний. При МГИМО уже действуют Европейский учебный институт и Международный институт энергетической политики и дипломатии. В июле с нашими партнерами из АСЕАН оформлена договоренность о создании при Институте Центра АСЕАН.

В июле этого года еще раз подтвердились высокий статус и безусловный авторитет МГИМО (У) МИД России. Нас искренне радует, что за звание студента МГИМО соревновались лучшие выпускники школ со всех концов нашей страны и победители всероссийских олимпиад. Средний проходной балл в Университет - 335 из 400 возможных - был, пожалуй, одним из самых высоких в Москве.

Здесь, в Университете, который в свое время посчастливилось окончить мне и большинству моих коллег, у вас будут все возможности для получения прекрасной подготовки. Призываю вас активно использовать творческий и научный потенциал заслуженного профессорско-преподавательского коллектива МГИМО, почерпнуть максимум знаний, необходимых для будущей профессии.

Надеемся, что лучшие из вас в итоге выберут себе карьеру дипломата, работу нелегкую, но, поверьте, захватывающую, особенно сейчас.

Позвольте пожелать будущим специалистам, бакалаврам и магистрантам успешной и продуктивной учебы, а администрации, профессорам и преподавателям - крепкого здоровья, много сил и терпения.

МИД России

04.09.2009