Альбина Медынцева

ВСПОМИНАЯ АКАДЕМИКА РЫБАКОВА

В июне 2008 года исполнилось 100 лет со дня рождения выдающегося советского учёного, археолога, исследователя истории Древней Руси академика Бориса Александровича Рыбакова. Своими воспоминаниями о Рыбакове как об историке и человеке с корреспондентом "Родины" поделилась его ученица, известный российский археолог, доктор исторических наук Альбина Александровна Медынцева.

Ворис Александрович Рыбаков родился в семье московских купцов-староверов, и, конечно, семья оказала очень большое влияние на его становление как человека и как учёного. Родители Рыбакова были людьми образованными и имели достаток. Отец получил университетское образование, учился у Василия Осиповича Ключевского, собрал большую библиотеку и сам написал книгу о расколе. Занятия отца, безусловно, повлияли на сына, но куда большим было влияние матери. Как рассказывал сам Борис Александрович, она была прирождённым педагогом, окончила Высшие женские курсы, работала учительницей. С пяти лет Боря должен был сам стирать свои носовые платки, несмотря на наличие в доме прислуги.

Учеба пришлась на годы революции. Из-за этих событий обучение в гимназии пришлось завершить, вместе с матерью Борис уехал в Поволжье, где со сверстниками жил детской коммуной в помещичьей усадьбе. Занятий тогда не велось. Сам Рыбаков называл эти годы пропавшим временем с точки зрения образования, однако это не совсем так. На Волге Рыбаков познакомился с бытом российской глубинки, жизнью других народов, приобрёл немалый жизненный опыт. Возникший интерес к этнографии он сохранил на всю жизнь. Из обязанностей он выбрал для себя рубку дров - каждодневный тяжёлый труд и впоследствии считал, что это помогло ему приобрести крепкое здоровье на долгие годы. О его необычной физической силе знали многие. Достаточно сказать, что вплоть до последних лет он удивлял студентов на своих семинарах, держа стул на вытянутой руке в качестве указки.

В детские годы на долю Бориса Александровича выпало много испытаний. Например, однажды ему с приятелем пришлось спасаться от стаи голодных волков, преследовавших их до тех пор, пока мальчики не бросили им мясо, которое везли. Это лишь один из примеров того, в какой суровой обстановке формировалась личность этого человека. Именно в Поволжье Рыбаков приобрёл навыки практической работы, научился ремеслу и впоследствии многое мастерил своими руками. Например, сам изготовил все стеллажи у себя на даче.

В 1921 году в связи с голодом в Поволжье семья вернулась в Москву, Борис с матерью поселились в детском доме в Таганской слободе. Именно Москва увлекла Рыбакова своими памятниками истории и архитектуры. Вместе с другом, впоследствии преподавателем философии Сапрыкиным, они обошли всю Москву - от центра до помещичьих усадеб за пределами города. Борису Александровичу некоторое время даже принадлежала Никольская башня Китай-города. Здесь нет ошибки, именно принадлежала - дело в том, что они с другом очистили башню от мусора и грязи и заперли на амбарный замок, ключи от которого были у Рыбакова. Некоторое время они ходили в эту башню, нашли в ней даже старинное ядро, которое Борис Александрович до конца жизни хранил в своём рабочем кабинете, однако вскоре нагрянули чекисты и арестовали "захватчиков". Отчитали и отпустили. В башню Борис больше не ходил, а затем перестал ходить и в школу, в которой за прогулы его оставили на второй год. Матери удалось убедить сына сесть за учебники, в результате чего школьный курс обучения Рыбаков сдал экстерном, закончив школу на год раньше сверстников. В тот же год он поступил на археологическое отделение факультета общественных наук Московского университета. Учителями Рыбакова были такие знаменитые историки, как А.А. Спицын, С.В. Бахрушин, П.Ф. Преображенский, Ю.В. Готье, А.В. Арциховский. Вместе с Арциховским Рыбаков ездил в новгородскую археологическую экспедицию чертёжником. Между прочим, Борис Александрович не только прекрасно чертил, но и хорошо рисовал. Я помню, как он показывал мне миниатюру, на первый взгляд полностью напоминавшую древнерусскую, реконструированную им самим.

После университета его направили по распределению на Урал, но он уклонился, стал работать в Александрове, неподалёку от Москвы. Когда же увидел себя в списках уклонистов на страницах "Известий", решил не дожидаться принудительной отправки и пошел в армию. Как вспоминал сам Борис Александрович, он уже обладал хорошей подготовкой: военному делу студентов обучали военспецы - бывшие офицеры старой армии. В армии Рыбаков отслужил год, причём служба проходила в историческом месте - на Крутицком подворье. С болишой любовью Рыбаков вспоминал свою армейскую лошадь Ежевику, которую он получил забитой и голодной, а оставил в прекрасном состоянии. Ежевика сполна отблагодарила хозяина, вытащив его однажды из ледяной воды. Знакомство с конницей, предметами снаряжения всадника и лошади оказалось позднее очень полезным для учёного-археолога и пригодилось в работе над "Словом о полку Игореве".

После армии Рыбаков устроился на работу в Исторический музей, в котором прослужил не менее 20 лет и называл его своей аспирантурой. В то время музей был особым учреждением, в котором сохранялись старые кадры и работало много интересных людей. Кроме того, музей обладал богатейшей коллекцией, столь необходимой для работы археолога. Для своей последней книги "Стригольники" Рыбаков начал собирать материал именно во время работы в музее. Музей помог Рыбакову в сборе этнографических данных для книг по славянскому язычеству.

Он всегда считал, что не должно быть разделения науки на историю и археологию, был горячим сторонником синтеза наук. Не случайно в статье к 90-летию Бориса Александровича я назвала его энциклопедистом исторической науки. Как у просветителей XVIII века, кругозор и сфера интересов у Рыбакова были необычайно широки. Обо всём кратко рассказать не получится. Это в первую очередь история, археология и этнография.

Важное место в жизни Рыбакова занимала археология. И здесь поражает нетривиальный исследовательский подход учёного. Так, по материалам довоенных раскопок им написана работа "Стольный город Чернигов и уездный город Вщиж", в которой он привлёк внимание к маленькому городку, сумев извлечь из сопоставления ценную информацию. Рыбаков участвовал в раскопках во многих местах - в Москве, Звенигороде, Новгороде, Чернигове, Любече, Александрове, Тмутаракани. Каждая его экспедиция должна была подтвердить или опровергнуть определённую гипотезу. С помощью археологии Рыбаков изучал повседневную жизнь Руси. Не случайно его работа "Ремесло Древней Руси" (1948) составила целую эпоху и в археологии, и в жизни самого автора. Книга была удостоена Сталинской премии и сохраняет своё значение до сих пор, несмотря на открытие новых материалов и новые методы исследования. Работа охватывает ни много ни мало период со II по XV век на всей территории Европейской России. До сих пор эту работу никто не превзошёл. Книга показала высокий уровень развития ремесла Древней Руси. Иногда автора упрекают в легковесности, неубедительности некоторых гипотез, однако эта работа написана на обширном опыте Рыбакова-археолога с использованием материалов Исторического музея. Для своего времени это была абсолютно новаторская работа. Компьютеров ещё не было, всё приходилось делать вручную. Между тем для сопос давления данных требовались колоссальные усилия. Например, чтобы выявить ареал распространения продукции. Такое сравнение проводилось Рыбаковым по височным кольцам для каждого ремесленного центра. Насколько мне известно, только для изучения височных колец вятичей было проведено сравнение 10 тысяч образцов. Сейчас это делается простым нажатием клавиш, а в то время приходилось визуально сравнивать негативы фотоснимков. Борис Александрович сам чертил и рисовал карты для своих работ. Как археолог Рыбаков всегда использовал письменные источники. В частности, он изучил множество надписей на древнерусских изделиях, многие из которых были им открыты и опубликованы. Впоследствии он составил фундаментальный свод древнерусских надписей, до сих пор остающийся базовой работой в этой области.

Много лет Борис Александрович посвятил изучению "Слова о полку Игореве". Рыбаковым написано три книги по "Слову" - две по эпохе и историческим событиям и одна по поиску автора "Слова" и восстановлению текста. Он говорил, что ритм строф "Слова" соответствует конскому шагу. Мне же больше всего нравился его книга "Древняя Русь. Сказания. Былины. Летописи", в основном посвящённая былинам. В этой работе Рыбаков попытался установить историческую основу былинного фольклора. В этом отношении Рыбаков выступил как новатор, поскольку прежде эти произведения не сопоставлялись с реальными событиями.

Борис Александрович обладал уникальной способностью погружаться в эпоху, вживаться в быт древности и реконструировать события. Особенно трудно это было в советские годы, когда требовалось основное внимание уделять народным массам, а Рыбаков писал о князьях, летописцах, воинах и культуре Древней Руси. Именно через историю культуры он пытался преодолеть идеологические ограничения. Книга "Первые века русской истории", позднее вошедшая в знаменитую "Киевскую Русь и русские княжества", в сжатой форме давала представление о Древней Руси и являлась базой для дальнейших исследований.

Серьёзные труды Рыбакова посвящены язычеству. Эти книги нашли самый широкий отклик у читателей, в том числе и потому, что написаны живым, образным языком. Подтверждением успеха этих работ академика стал выход в 1990-х годах нескольких "пиратских" изданий его трудов, тираж этих изданий разошёлся очень быстро. Кроме того эти работы привлекли к себе внимание множества лжеучёных и сектантов-неоязычников. Сам Рыбаков по своим убеждениям был атеистом, хотя его увлекала романтика язычества и, более того, он присутствовал при одном из языческих обрядов, когда женщины в полночь водили хоровод во имя богини семьи Лады и Лели.

Нельзя не сказать о деятельности Рыбакова как организатора науки. На протяжении более тридцати лет, с 1956 года, он руководил академическим Институтом археологии. За эти годы институт неизмеримо вырос количественно и качественно. Археология вошла в число фундаментальных наук. Вклад в это академика Рыбакова весьма значителен. Им активно вводились передовые по тем временам технологии, была создана лаборатория естественных методов, опережавшая зарубежные аналоги. Лабораторию возглавил талантливый учёный Б.А. Колчин. При Рыбакове началось активное использование дендрохронологии, спектрального анализа, петрографии. Некоторые проекты осуществлялись совместно с Институтом физики Земли. Большого размаха достигла издательская деятельность института - было осуществлено издание сводов археологических источников. Отдельные работы выходили практически по каждому району или типу находок. В общей сложности было издано более 80 выпусков. Начала выходить серия "Археология СССР", построенная по историко-географическому принципу. Эта серия была рассчитана не только на специалистов. В то время были опубликованы материалы о многом из того, что сейчас либо утрачено, либо находится в проблемных регионах (например, на Кавказе и в Средней Азии).

Конечно, Борис Александрович был человеком, уважаемым властью. Его деятельность, в том числе административная, пришлась на суровое время, когда от единоличного решения одного человека зависели судьбы многих учёных. Рыбаков был авторитарной личностью, человеком крутого нрава, который не любил, чтобы ему противоречили. Как любой учёный, он отстаивал свою точку зрения, однако не был против публичного обсуждения своих работ и даже публичной критики. К примеру, по его книге "Древняя Русь" в институте состоялась весьма оживлённая и открытая дискуссия, длившаяся почти целый рабочий день. Рыбакова подвергли жёсткой критике, но он сумел достойно ответить оппонентам. При всей своей суровости Борис Александрович был очень отзывчивым человеком. У него никогда не было записи на приём. Любой сотрудник мог прийти к нему со своими проблемами, и многим он помогал. Это касалось как бытовых и материальных проблем, так и научной карьеры. Очень ярким примером в этом отношении является судьба Георгия Карловича Вагнера. Он пришёл в институт в возрасте около 40 лет, причём до этого более 10 лет провёл в колымских лагерях и ссылке за протест против сноса Сухаревой башни и за немецкую фамилию. После освобождения на работу его никто не брал, но Рыбаков не побоялся взять его к себе лаборантом. Вагнер по поручен о Рыбакова занялся реконструкцией храма в Юрьеве-Польском. Позднее он, не имевший даже законченного высшего образования, был допущен к защите диссертации, которая была засчитана сразу в качестве докторской. Для этого требовались три положительных отзыва докторов наук и предложение академика. Как говорили, Вагнер взошёл на трибуну лаборантом, а сошёл доктором наук. Подобное превращение без весомой поддержки Бориса Александровича было невозможно.

Рыбаков был не только учёным, но и педагогом. Его лекции на историческом факультете МГУ прослушало огромное количество студентов. Лекции Рыбакова нравились тем, кто интересовался историческими проблемами, а не стремился только лишь сдать экзамен. Показательно, что лекции академика из года в год менялись. Он предпочитал рассказывать молодёжи о том, чем был увлечён в данный момент сам, ввести студентов в свою научную лабораторию. Например, если он работал над книгами по "Слову о полку Игореве", то приоритетное внимание уделялось именно этому памятнику. Безусловно, существует и школа Рыбакова. Число аспирантов Бориса Александровича трудно подсчитать, поскольку их также было очень и очень много. Среди учеников Рыбакова П.П. Толочко, О.М. Рапов, Л.В. Алексеев, А.В. Куза, Т.И. Макарова и многие другие видные учёные.

Борис Александрович Рыбаков - это целая эпоха в советской исторической науке. Однажды на каком-то диспуте его упрекнули в изменении своей позиции по одному из вопросов. На это он ответил: "Наука движется вперёд, и чем быстрее, тем лучше"...

По информации журнала "Родина" сентябрь 2008 года