Владимир Терехов

ТАЙВАНЬ: ВНЕШНЕПОЛИТИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ ПЕЙЗАЖА ПЕРЕД ЭЛЕКТОРАЛЬНОЙ БИТВОЙ

27 ноября с.г. истёк срок выдвижения и состоялась процедура регистрация кандидатов на должности президента и вице-президента, а также на мандаты 113-местного парламента Тайваня. Тем самым был окончательно определён пул политиков, составленный из представителей основных политических партий острова, каждый из которых обладает тем или иным шансом удовлетворить свои амбиции в ходе предстоящих 13 января 2024 г. всеобщих выборов, проводимых раз в четыре года.

Особый интерес, конечно, представляют кандидаты на президентский пост. Ими стали от ныне правящей Демократической прогрессивной партии действующий вице-президент Уильям Лай, от одной из оппозиционных партий (Гоминьдан) мэр городской агломерации “Тайбэй” Хоу Юи и от другой (Тайваньской народной партии) её лидер Ко Вэньчже.

То есть, не увенчались успехом (уточним, полным) усилия нескольких предыдущих месяцев, предпринятые при посредничестве бывшего (в период 2008-2016 гг.) президента от того же Гоминьдана Ма Инцзю согласовать в ходе предстоящих выборов усилия обеих оппозиционных партий с целью отстранения от власти ДПП. На выборах в парламент такое согласование будет иметь место, а на пост президента претендует каждая из оппозиционных партий.

Всё это резко усложняет вопрос оценок политического ландшафта, который сложится на Тайване после выборов. Её неопределённость усиливается и результатами последних опросов, согласно которым с рейтингом нынешнего вице-президента, ранее безоговорочно опережавшим каждого из обоих главных конкурентов по отдельности, теперь сравнялся (и даже несколько опередил) лидер ТНП.

Предметами уже развернувшейся полемики между основными претендентами на президентский пост являются как внутренние, так и внешнеполитические проблемы, с которыми приходится иметь дело нынешнему Тайваню. Из первых основная обусловлена замедлением темпов промышленной сферы тайваньской экономики. Что является прямым следствием сложностей в мировой экономике в целом, в которую тайваньская встроена беспрецедентно плотным образом.

Однако едва ли не повсеместный интерес к ходу, а также итогам предстоящих на Тайване выборов обусловлен главным образом внешнеполитической повесткой дня. Как полагает японская Yomiuri Shimbun , в её центре “находится вопрос, каким образом вести дела с КНР”.

С такой формулировкой можно согласиться лишь частично, поскольку на самом деле десятилетиями речь идёт о значительно более обширной проблеме позиционирования Тайваня на международной арене вообще и в “силовом поле”, которое создают на ней ведущие мировые игроки, в частности. Хотя в данном случае Пекин располагается на самом верху составленной из них “иерархии”, но по факту (и в категориях Realpolitik) в Тайваньской проблематике не менее весомым образом присутствует также Вашингтон.

Этот последний, публично декларируя уважение “принципа одного Китая”, уже давно (с 1979 г., когда конгресс США принял закон Taiwan Relations Act) и неизменно проводит политику, которая до сих пор почти непреодолимым образом препятствует реализации закона КНР 2005 г., позволяющего Пекину решить упомянутую проблему “и немирным способом”.

Всё более заметным выглядит присутствие в ней Японии. О необходимости “сохранения статус-кво в Тайваньском проливе” (что является главным реальным содержанием ещё TRA-1979) японское руководство говорит в последнее время на всех международных площадках и по любому подходящему случаю. Причём, не только говорит, но и записывает в собственных базовых документах. Например, в принятой в конце 2022 г. долгосрочной “Стратегии национальной безопасности”.

Но, что называется, “на горизонте” просматривается вовлечение в игры вокруг Тайваня также нового “полюса” на пространстве региональной и мировой политики, каковым становитcя Индия. Оно проявляется не только в виде участившихся публикаций некоторых авторитетных индийских политологов, но и через расширение индийско-тайваньских деловых контактов. Причём, уже не только в “частной” сфере. Так, сообщается о подготовке двустороннего “Соглашения о взаимопонимании” министерского уровня на предмет привлечения индийской рабочей силы в различные отрасли экономики Тайваня.

Под предлогом действительно актуальной (не только для Тайваня, но и, например, для той же Японии) проблемы привлечения трудовых мигрантов Тайбэй расширяет контакты с Филиппинами, Вьетнамом, Индонезией. То есть, с теми странами субрегиона Юго-Восточной Азии, которые находятся в сложных отношениях с КНР.

Важно подчеркнуть, что к процессу вовлечения в дела острова “внешних” по отношению к “тандему КНР-Тайвань” игроков (и даже не столько США, сколько, например, Японии) в основном вполне благосклонно относятся большинство самих тайваньцев. Что надёжно фиксируется разнообразными социологическими замерами. Главным образом потому, что тайваньцев вполне устраивает нынешнее упомянутое выше “статус-кво”. А именно: им не нужна полноценная государственная субъектность на международной арене, но они не хотят и какого-либо вмешательства мейнленда в свои дела.

При том, что тайваньцев вполне устраивает сложившееся к настоящему времени состояние отношений между “берегами Тайваньского пролива”. А именно и прежде всего, огромных масштабов двусторонняя торговля, а также расширение с материком прочих разнообразных контактов. Например, в сфере туризма.

С подобными настроениями вынуждены считаться оба обозначенных выше внутриполитических лагеря Тайваня, разница в реальном отношении которых к упомянутой выше “центральной” внешнеполитической проблеме носит скорее словесно-полемический характер. Вопреки распространённому мнению ни действующий президент Цай Инвэнь, ни нынешний вице-президент Уильям Лай, претендующий на занятие её поста, никогда (по крайней мере публично) не настаивали на государственности острова, что называется, де-юре. Их вполне устраивает автономность и независимость острова де-факто.

Выступая 10 октября по случаю национального праздника (“День двух десятков”), Цай Инвэнь сказала, что, по её мнению, “единственным вариантом” формата отношений с главной страной являются состояние мира в Тайваньском проливе, а также защита самоуправления острова. Примерно тоже говорит и Уильям Лай . Но это, конечно, не формула Пекина “одна страна-две системы”, которая, впрочем, также носит весьма каучуковый характер.

Обозначенные выше настроения тайваньской общественности фактически определяют и позицию Гоминьдана. Что отчётливо проявилось ещё в период президентства упоминавшегося Ма Инцзю. Который, декларируя на словах уважение “принципа одного Китая” (зафиксированное в так называемом “Консенсусе”, подписанным в 1992 г. его однопартийцами), вполне успешно саботировал “мейнлендовскую” трактовку данного документа. То есть, повторим, по факту (но не публично, как это делают лидеры ДПП) Ма Инцзю вёл себя в соответствие с приведенными выше положениями Цай Инвэнь. При нём, кстати, проводились особо масштабные закупки американского оружия.

Таким образом, главная проблема Пекина в решении задачи по “восстановления единства нации” обусловлена господствующими в тайваньском обществе настроениями, которые находят отражение в реальном (а в не публично-словесном) позиционировании всех главных политических сил острова. Фактор качественно-количественного соотношения “ракет-авианосцев” с противостоящими ему здесь геополитическими оппонентами, конечно, имеет значение, но отнюдь не решающее.

Сторонники точки зрения о продуктивности (и самой возможности) “силового” решения Тайваньской проблемы в основном исходят из “опыта с Гонконгом”. Но по ряду причин это не корректная аналогия. Укажем только на одну из них: указанную “силу” надо ещё доставить на остров, что представляет собой весьма непростую задачу. Поскольку в течение всех последних десятилетий (включая, повторим, периоды правления Гоминьдана) успешно реализовывалась стратегия Вашингтона по превращению Тайваня в “дикобраза, на которого не захочет нападать лев”.

Кроме того, сколь-нибудь масштабные боевые действия на территории острова наверняка тяжёлым образом отразятся на едва ли не самом привлекательном “призе”, которым он обладает, а именно на его передовой промышленности по производству микроэлектронных элементов (“чипов”). С этим фактором связывается тезис о том, что Тайвань защищает также и “кремниевый щит”.

На авторский, подчеркнём, взгляд, в целях решения упомянутой выше задачи у Пекина не просматривается никакой конструктивной альтернативы перспективе выстраивания на территории самого мейнленда привлекательного для тайваньцев образа. А также терпеливому формированию отношений с любым руководством, которое 13 января выберет себе тайваньский народ.

Тем не менее, вновь обратим внимание на то, что трансформация ситуации вокруг Тайваня решающим образом будет определяться развитием нынешнего этапа “Большой мировой игры”, в центре которой располагается система отношений между её основными участниками. То есть, за итогами предстоящих здесь всеобщих выборов будут внимательно наблюдать в Пекине, Вашингтоне, Токио, Нью-Дели, ….

Что вовсе не означает второстепенность происходящего внутри самого Тайваня. Но любой их исход затронет скорее форму, чем содержание уже фактически сложившихся отношений “между берегами Тайваньского пролива”. Поскольку, повторим, исходные позиции обоих (внешне непримиримых) внутриполитических лагерей Тайваня базируются на обозначенных выше настроениях тайваньцев.

Иначе, впрочем, и быть не может в рамках реального электорального процесса.

Владимир Терехов, эксперт по проблемам Азиатско-Тихоокеанского региона, специально для интернет-журнала “Новое Восточное Обозрение”

Источник: Новое восточное обозрение

12.12.2023