Валентин Катасонов

КАКОЙ ОБЩЕСТВЕННЫЙ-ЭКОНОМИЧЕСКИЙ СТРОЙ В КНР?

Сочетание несочетаемого

В октябре прошёл очередной ХХ съезд Компартии Китая. Внимание комментаторов акцентировалось на том, кого вывели из состава Центрального комитета и Политбюро КПК, кого туда ввели, как изменилось соотношение сил между фракциями в составе руководства Компартии и т.п.

На содержательную сторону мероприятия было обращено значительно меньше внимания. В первую очередь я имею в виду отчетный доклад съезду председателя Си Цзиньпина, а также резолюцию съезда по докладу ЦК КПК.

Рискну все-таки немного поразмышлять о том, какой общественно-экономический строй существует на сегодняшний день в Китайской Народной Республике и куда этот строй эволюционирует. Впрочем, если члены Китайской коммунистической партии (тем более члены ЦК КПК и члены Политбюро) считают себя коммунистами, они вроде бы должны руководствоваться соответствующим понятийным аппаратом, в рамках которого для обозначения социально-экономической модели общества используется понятие «общественно-экономическая формация» (ОЭФ).

Напомню, что с точки зрения марксистской теории ОЭФ включает экономический базис (систему отношений по поводу производства, обмена, распределения и потребления общественного продукта) и политическую надстройку (право, политические партии, власть, идеологию, культуру, религию). При этом экономический базис играет определяющую роль. А природа базиса определяется отношениями в сфере производства (обмен, распределение и потребление вторичны). И, наконец, отношения в сфере производства находятся в прямой зависимости от собственности на средства производства (земля, природные ресурсы, основные фонды и др.). Это азбучные истины.

Несогласных с теорией ОЭФ всегда было немало. В советское время их называли ревизионистами. С подобного рода ревизионистами вели борьбу и в Китае во времена Мао. В 1961 году на конференции в Гуанчжоу Дэн Сяопин (тот самый, который в 1978 году запустил экономические реформы в Китае) сделал свое, пожалуй, своё самое знаменитое высказывание: «Не важно, чёрная кошка или белая кошка, если она может ловить мышей – это хорошая кошка». Дэн намекнул, что вопрос о форме собственности на средства производства – не самый принципиальный. А в 1962 г. он уже прямо заявил: «Какая форма производственных отношений самая эффективная, ту и надо избрать, какая форма в какой местности может достаточно легко восстановить и развить сельскохозяйственное производство, ту и надо избрать; какую форму народ желает видеть, ту мы и должны избрать, и, если она незаконна – сделать ее законной». За эти высказывания Дэн Сяопин был отправлен в ссылку на «трудовое перевоспитание».

После окончания холодной войны и развала СССР число тех, кто называет себя марксистами, в мире сильно поубавилось, но они не исчезли. И оплотом марксизма-ленинизма в современном мире себя считает Китай с его коммунистической партией, насчитывающей без малого 97 миллионов членов. ХХ съезд КПК подтвердил свою приверженность этому учению. В резолюции съезда говорится, что партия «непоколебимо придерживается марксизма-ленинизма, идей Мао Цзэдуна, теории Дэн Сяопина…».

Оказывается также, что для китайских коммунистов «марксизм не догма, а руководство к действию» (фраза, ставшая крылатой и принадлежащая Фридриху Энгельсу). Мысль о творческом развитии марксизма в резолюции выражена очень округло, в соответствии с канонами китайской партийной эзотерики: «Только сочетание основных положений марксизма с конкретными реалиями Китая и лучшими достижениями традиционной китайской культуры, постоянное применение диалектического и исторического материализма позволят нам дать правильные ответы на важные вопросы, поставленные эпохой и практикой, всегда сохранять могучую и неиссякаемую жизненную энергию марксизма». Ещё в одном месте эта мысль выражена более ясно: «Практика нам показывает, что причина успеха КПК и преимущества социализма с китайской спецификой в конечном счете кроются в плодотворности марксизма и плодотворности китаизированного и осовремененного марксизма». Итак, марксизм в Китае осовременен, и ему придана китайская специфика.

Словосочетание «китайская специфика» пронизывает все выступления и документы съезда. Только в рассматриваемой резолюции раз пятьдесят используется термин «социализм с китайской спецификой». Есть также «социалистическая правовая система с китайской спецификой». Я мысленно задаю себе вопрос: «Китайская специфика предполагает, что социализм в КНР имеет какие-то отличия от другой модели социализма, но какой? От советской или югославской или от той, которая обрисована классиками марксизма-ленинизма?» Увы, в доступных мне источниках ответа не нахожу.

Через китайскую партийную эзотерику все-таки прорываются отдельные откровения. В резолюции два или три раза применен термин «социалистическая рыночная экономика». Что-то очень знакомое. Ну да! Это же югославские коммунисты еще при Иосипе Броз Тито в 1960-е годы решили строить «рыночный социализм», причем, что удивительно, на базе марксизма. Ортодоксальные марксисты тогда раскритиковали эти идеи, назвав их ревизионизмом. «Рыночный социализм», «рыночная социалистическая экономика» с точки зрения марксизма – оксюморон, сочетание несочетаемого. Примерно то же самое, что «сухая вода». Примерно то же самое, что «инклюзивный капитализм» Клауса Шваба. «Инклюзивный» означает: учитывающий интересы всех членов общества. Но тогда это не капитализм! Социализм «рыночный» означает, что члены общества – участники рынка. Что между ними ведется конкурентная борьба, которая не может не разъединять (процесс обратный соединению, на базе которого созидается социалистическое общество). Что целью участников рынка является получение прибыли (то главный признак капитализма). Что для максимизации прибыли необходимо использование наемного труда, а для этого необходим капитал как в денежной форме, так и в форме средств производства. И т.д. И т.п. В итоге получается полное отрицание социализма в том виде, как его представляли классики марксизма. В советское время критика «рыночного социализма» с позиций ортодоксального марксизма была изложена в разжеванном виде в сотнях статей и десятках книг.

И, как мне кажется, председатель КПК Си Цзиньпин понимает всю несуразицу, связанную с «рыночным социализмом». Он ведь не может не помнить, что и развал Советского Союза начался с призывов Михаила Горбачева строить социализм в СССР на основе «рыночной экономики».

А в Китае джин из бутылки был выпущен еще во времена Дэн Сяопина. Начались реформы, которые перестраивали экономический базис общества. И до этого уже в Китае были перекосы в понимании и применении марксизма. Например, «культурная революция». Это отчасти напоминало политику «военного коммунизма» большевиков в 1918 - 1921 гг. Но то был перекос влево. А при Дэн Сяопине начался уклон вправо (с 1978 года). Это несколько напоминало НЭП в России с 1921 года по конец 1920-х гг. – опасный с точки зрения планов построения социализма период, ибо частный капитал набирал силу и готовился к захвату политической власти. Большевики понимали действие закона соответствия политической надстройки экономическому базису. И.В. Сталин успел спасти социалистическую идею, начав индустриализацию и формирование действительно социалистического экономического базиса.

А вот китайские товарищи этот момент пропустили. Только чудо может им помочь запихать в бутылку вышедшего на свободу капиталистического джина. Судя по некоторым признакам, Си Цзиньпин пытается это сделать.

Приведу некоторые цифры, характеризующие изменения в экономическом базисе Китая за последние десятилетия. В 1978 году (когда начались первые преобразования Дэн Сяопина), госсектор создавал 56% ВВП Китая, сектор кооперативных предприятий и организаций – 43%, сектор так называемых «необщественных форм собственности» (проще говоря, частный сектор) – всего 1% ВВП. Важной вехой в создании масштабного частного сектора в Китае стало введение в 1993 году стандартной структуры управления государственными компаниями с советом директоров во главе. Благодаря этому с 1997 по 2002 год в рамках реструктуризации государственных предприятий множество неприбыльных госкомпаний были приватизированы. В ряде сфер государство также приняло решение об уменьшении доли государства, сохраняя за собой контрольный пакет акций. Еще одной вехой в деле укрепления позиций частного сектора в экономике стало принятие в 2007 году закона о защите частной собственности (этот закон готовился около 14 лет); он подтверждал права индивидуальных предпринимателей, утверждал неприкосновенность имущества, в том числе средств производства. Долгое время сферой, закрытой для частного предпринимательства, был банковский сектор. Но и тут в 2014 году было принято решение запустить проект в виде нескольких частных кредитных организаций.

Государственный сектор экономики стал постепенно уступать свои позиции частному. Вот данные, собранные McKinsey & Company: только за последние 20-25 лет доля занятости в городах Китая, поддерживаемая частными предприятиями, увеличилась более чем в четыре раза – с 18 процентов в 1995 году до 87 процентов в 2018 году. Экспорт, созданный частным сектором, также увеличился: с 34 процентов до 88 процентов. Доля частного сектора в инвестиции в основной капитал составила 65 процентов в 2018 году по сравнению с 42 процентами в 1995 году. Доля частного сектора в создании ВВП страны оценивается в последние годы в 60%. 24 марта 2022 года «Жэньминь жибао» опубликовала данные Главного государственного управления КНР по контролю и регулированию рынка за период с 2012 по 2021 год: количество частных предприятий в Китае увеличилось в 4 раза – с 10,857 млн единиц до 44,575 млн, а доля частных предприятий в общей численности всех предприятий выросла с 79,4% до 92,1%.

О КИТАЙСКОЙ ИДЕОЛОГИИ

В 2021 году Си Цзиньпину впервые удалось повернуть процесс негласной приватизации китайской экономики вспять

Усиление позиций частного сектора в Китае происходило без какой-либо официально заявленной приватизации государственных компаний. Частный сектор наращивал свои позиции благодаря более динамичному развитию по сравнению с государственными гигантами. Среди части государственных и партийных руководителей Китая стало утверждаться мнение, что частный бизнес конкурентоспособнее государственных компаний. Идеология «рыночного социализма» получала все большую поддержку со стороны части китайского партийно-государственного руководства. Постепенно частный капитал овладел большей частью китайской экономики.

Некоторые китайские чиновники и партийные деятели считают, что волнения по поводу утраты государством ключевых позиций в экономике неосновательны. Потому что, мол, китайские коммунисты контролируют экономику с помощью крупных и крупнейших государственных компаний. Однако оценки Института мировой экономики Петерсона (США) ставят под сомнение такую картину. Когда Си Цзиньпин пришел к власти в 2012 году, количество частных компаний среди 100 крупнейших компаний Китая по рыночной капитализации составляло 17, что почти втрое меньше, чем в конце 2021 года (49).

Правда, в 2021 году процесс наращивания позиций крупнейшего китайского бизнеса прервался. Число частных компаний из топ-100 (по показателю рыночной капитализации) с 53 в конце 2020 года сократилось до 49 в конце прошлого года. В прошлом году, как считают некоторые эксперты, Си Цзиньпину впервые за многие годы удалось повернуть процесс негласной приватизации китайской экономики вспять.

В 2019 году в российских СМИ был сделан вброс сенсационной информации. Мол, со времени прихода Си Цзиньпина к власти (2012) в Китае началась массовая чистка коррупционеров и тех, кто наворовал государственное имущество. Мол, по итогам судебных процессов 4082 акционера, включая 1039 иностранных граждан, были лишены имущества и осуждены на пожизненное лишение свободы в трудовых лагерях, из них 590 заочно. Аналогичное наказание получили свыше 6 тысяч чиновников, устроивших продажу государственного имущества. Ещё до 15 тысяч человек по всему Китаю получили различные сроки за содействие приватизации. Якобы за несколько лет Китай вернул себе заводы, фабрики и предприятия на общую стоимость в 122 трлн юаней (около 19 трлн долл.). Под угрозой расстрела членов семей бывших акционеров удалось также вернуть 45 трлн юаней (около 7 трлн долл.), выведенных за рубеж. Однако невооруженным глазом видно, что это информационная утка.

Однако нет дыма без огня. Си Цзиньпин действительно стал принимать меры по пресечению разворовывания казенных денег и казенного имущества, которые по разным каналам перетекали в частный сектор. Более проверенной является следующая информация. В октябре 2017 года Центральная комиссия КПК по проверке дисциплины сообщила, что со времени прихода к власти Си Цзиньпина к ответственности за коррупцию было привлечено в общей сложности 1,34 млн чиновников.

По инициативе Си Цзиньпина была запущена операция «Небесная сеть» (Sky Net) по возращению на родину беглых чиновников. За 2014 - 2016 гг. в рамках этой операции в Китай вернули 2566 нечистых на руку госслужащих, скрывавшихся примерно в 90 странах, сообщило агентство «Синьхуа». Были возвращены и вывезенные ими капиталы — 8,6 млрд юаней (1,25 млрд долл.). При этом невозможно проверить, казнили ли коррупционеров, арестованных в рамках данной операции, поскольку КНР не разглашает статистику смертной казни.

Обобщенных оценок результатов борьбы с коррупцией и воровством госимущества за последние годы нет. Но сообщения на эту тему из Китая поступают чуть ли не каждую неделю. Так, Global Times в январе прошлого года сообщила о конфискации имущества и казни бывшего председателя совета директоров государственной компании по управлению активами China Huarong Asset Management Co. Лай Сяомина. Обвиняемый напрямую или через посредников незаконно получил денег и активов примерно на 1,79 млрд юаней (277 млн долл.). Как сообщил суд, большую часть украденного удалось вернуть в государственную казну.

Еще одно направление борьбы с опасным усилением частного сектора – ужесточение государственного контроля над экономикой. 15 сентября 2020 года ЦК КПК опубликовал директивы, направленные на усиление своего влияния на частный сектор экономики. Партия призвала Единый фронт (Патриотический единый фронт китайского народа – политическое объединение КНР, возглавляемое Компартией) повысить руководящую роль правительства в частном секторе. При этом под контроль Пекина попадают инвесторы, топ-менеджеры и учредители компаний из Гонконга и Макао, которые осуществляют инвестиции в проекты материкового Китая.

В частности, в выступлениях Си Цзиньпина постоянно звучит нота о необходимости укрепления государственного сектора экономики. Так, в докладе на предпоследнем (девятнадцатом) съезде партии, который проходил в конце 2017 года, китайский лидер акцентировал внимание на ведущей роли общественного (государственного) сектора экономики: «Нужно сохранять и совершенствовать основную экономическую систему и распределительную систему нашего социализма, без всяких колебаний укреплять и развивать общественный сектор экономики».

Судя по всему, нынешний председатель КПК в отличие от предшественников неплохо знает марксистско-ленинскую политическую экономию. Выступая на 28-м рабочем заседании Политбюро ЦК КПК 18-го созыва 23 ноября 2015 года, он напомнил ключевое положение о решающей роли собственности на средства производства в формировании экономических отношений: «Согласно марксистской политэкономии, собственность на средства производства является стержнем производственных отношений, и это определяет фундаментальную природу общества и направление его развития. После реформ и открытости наша партия проанализировала как положительный, так и отрицательный опыт и создала базовую экономическую систему для начальной стадии социализма. В рамках этой системы мы подчеркнули важность продолжения превращения государственной собственности в опору, позволяя при этом другим формам собственности развиваться параллельно».

16 августа 2020 года в журнале Qiushi появилась статья Си Цзиньпина, посвященная настоящему и будущему марксистско-ленинской политэкономии в Китае. Я выделю в ней фрагмент, касающийся государственного сектора экономики: «Невозможно поколебать доминирующее положение государственной собственности и невозможно поколебать ведущую роль государственной экономики».

В последние годы в китайских СМИ стали появляться обращения граждан и открытые письма целых коллективов, в которых выражаются опасения по поводу чрезвычайной вестернизации экономического образования в Китае. Так, в конце 2020 года большой резонанс получило открытое письмо ряда профессоров университета финансов и экономики Нанкина, адресованное министру образования КНР. «В базовом профильном курсе 6 академических часов еженедельно посвящается западной экономике, и только 2–3 часа – марксистской. В некоторых вузах в основных предметах экономического профиля уже не проводится спецкурс марксистской политэкономии» – гласит письмо. Один из авторов этого письма Хэ Ганьцян ранее (31 мая 2020 года) опубликовал статью с многозначительным названием: «Вестернизация экономики – важная причина гибели партии и страны в СССР». В статье говорится о большой опасности допущения в Китае рыночной модели экономики и западных экономических теорий в образовании. Все это может привести к таким же пагубным последствиям – краху КПК и КНР.

По понятным причинам ни Си Цзиньпин, ни другие лидеры КНР не позволяют себе признания того, что «социализм с китайской спецификой» на самом деле – уже почти законченный капитализм. Однако те, кто живет и работает за пределами Китая, могут себе позволить подобные заключения. Так, американский экономист Нобелевский лауреат Рональд Коуз (Ronald Coase) и его китайский соавтор Нин Ван (Ning Wang), преподающий в Чикагском университете, написали в 2012 году книгу «Как Китай стал капиталистическим» (How China Became Capitalist). Позднее она была издана на русском языке (М.: Новое издательство, 2016).

Некоторые китаеведы считают, что в Поднебесной в прошлом году начались перемены, которые по своему размаху можно сравнить с культурной революцией времен Мао. В конце августа 2021 года во многих китайских СМИ была опубликована как по команде статья провинциального журналиста Ли Гуанманя под названием: «Каждый может почувствовать, что происходит глубокая трансформация» – о новом курсе Си Цзиньпина. По китайским меркам, более чем смелая. Вот фрагмент этой публикации: «Если нам по-прежнему придется полагаться на крупных капиталистов как на главную силу в борьбе против империализма и гегемонизма, или мы все еще будем сотрудничать с американской отраслью "массовых развлечений", наша молодежь утратит свою сильную и мужественную энергию, и мы потерпим такой же крах, как Советский Союз, даже еще до того, как подвергнемся настоящей атаке».

В статье перечисляется большое количество начатых в 2021 году мер властей Китая по борьбе с коррупцией, внедрением западной поп-культуры, заискиванием перед Западом, вестернизацией образования, получением нетрудовых доходов и т.п. Автор статьи поддерживает эту новую культурную революцию и выражает надежду: «Рынок капитала больше не будет раем для капиталистов, которые могут разбогатеть за одну ночь. Рынок культурных мероприятий больше не будет раем для неженок-звезд, а новости и общественное мнение больше не будут поклоняться западной культуре. <...> Нам необходимо… построить яркую, здоровую, мужественную, сильную и ориентированную на людей культуру».

Примерно через год после появления этой статьи началось резкое обострение ситуации вокруг Тайваня. Для континентального Китая возникла серьезная угроза войны. Пока войны нет, но последовало сильнейшее обострение отношений КНР с США. Впрочем, у этой ситуации есть значительный плюс: она стала мощным фактором сплочения китайской нации перед лицом внешней угрозы.

Си Цзиньпин лучше многих других в Китае понимает, насколько далеко в китайском обществе зашло несоответствие между экономическим базисом и политической надстройкой. И если в политической надстройке на ХХ съезде КПК ему удалось добиться изменений в свою пользу и в пользу социализма (кадровые решения), то в деле восстановления социалистического базиса ему ещё только предстоит огромная и долгая работа.

Источник: Фонд стратегической культуры

14.12.2022