Владимир Терехов

О НЕКОТОРЫХ ИТОГАХ ПРОВЕДЕНИЯ В КНР ОЧЕРЕДНЫХ "ДВУХ СЕССИЙ"

Важнейшим мероприятием в системе функционирования китайской государственности стало проведение в первой половине марта с.г. очередных ежегодных сессий Всекитайского комитета Народного политического консультативного совета Китая (ВК НПКСК) и Всекитайского собрания народных представителей (ВСНП). В КНР оно нередко обозначается термином “две сессии”.

Следует напомнить, что если ВСНП является де-факто однопалатным парламентом (то есть выполняет функции представительного и законодательного органа власти страны), то ВК НПКСК служит площадкой для предварительного согласования позиций по важным государственным вопросам между правящей КПК, несколькими мелкими партиями, деловыми кругами, специальными административными районами Гонконга и Макао, Тайваня, зарубежными диаспорами.

Обычно основным итогом работы очередных “двух сессий” является принятие бюджета на текущий год. Весомость же нынешнему подобному мероприятию придали два обстоятельства, одно из которых можно обозначить как “протокольное”, второе – “сущностное”.

Из них первое обусловлено процедурой согласования и законодательного утверждения нового 13-го пятилетнего плана (2016-2020 гг.) социально-экономического развития страны, второе – необходимостью решения проблем в сфере экономики, накапливавшихся в течение последних десятилетий в ходе реализации преобразований, инициированных в конце 70-х годов Дэн Сяопином.

Именно это второе обстоятельство придало особую значимость очередным “двум сессиям”, которые оказались в фокусе внимания и в странах – основных экономических партнёрах КНР. Последних не могут не интересовать подходы китайского руководства к решению проблем второй по масштабам компоненты мировой экономики, де–факто уже тесно в неё встроенной.

В частности, анализу и рекомендациям по разрешению этих проблем были посвящены нашумевшее интервью Дж. Сороса, а также исследование Торговой палаты ЕС, презентованное в Пекине за неделю до начала работы “двух сессий”.

Представляется важным сделать общее предварительное замечание о том, что есть “проблемы и проблемы”. Проблемы Китая обусловлены издержками процесса быстрого экономического развития (небывалого со времён СССР 30-х годов) ныне второй глобальной державы.

Одним из важнейших итогов этого процесса является рост общего благосостояния населения страны, о чём, в частности, свидетельствует выход КНР на первое место в мире по количеству граждан, отправляющихся в заграничные турпоездки. Только в 2015 г. 120 миллионов китайских туристов оставили за границей порядка 200 млрд долл.

Что касается проблем, то относительно их идентификации, а также мер по преодолению едва ли могут быть принципиальные расхождения между иностранными экспертами и руководством самого Китая.

Верно ли определение “зомби-фирм” в качестве всё более тяжёлой ноши (“чемодана без ручки”) для китайской экономики? — Кто же это может отрицать.

Верна ли рекомендация по преимущественному развитию внутреннего рынка потребления? — Руководство КПК давно ставит такую задачу.

Является ли скрытый и явный протекционизм “отечественного товаропроизводителя” препятствием для активизации иностранного бизнеса на территории Китая? — Естественно, да.

Нужно ли отходить от курса на развитие “дешёвой” (“каменноугольной”) энергетики, чтобы не губить в смогах собственное население? — Другого выхода просто нет.

Другое дело, что последствия практической реализации рекомендаций по преодолению большинства обозначенных проблем в сфере макроэкономики могут иметь негативные последствия социального плана, например, в виде роста скрытой и явной безработицы.

Так, неизбежное удорожание электроэнергии, генерируемой “экологически чистыми” источниками, ставит принципиальный вопрос о самой возможности совмещения курсов на внедрение “зелёной экономики” и поддержания хотя бы “умеренных” темпов экономического роста Китая. Отрицательный ответ на этот вопрос может иметь те самые негативные последствия. Недаром Китай, которого нередко изображают в виде велосипедиста, вынужденного крутить “экономические педали”, чтобы не упасть.

Впрочем, проблема соответствия социальных обязательств государства пресловутым “законам экономики” носит общий характер и не является спецификой КНР. В частности, она лежит в основе трудностей с формированием Трансатлантического торгового и инвестиционного партнёрства ввиду серьёзных различий в ответах на эту проблему в Европе и США.

К месту будет предположить, что феномены Берни Сандерса и Дональда Трампа в ходе нынешней американской президентской гонки существенным образом обусловлены (в более явной форме у первого) намерением “европеизировать” США, то есть повысить роль социальных обязательств государства. Позиционированию Б. Сандерса в качестве “социалиста” вполне отвечает и его категорическое неприятие Транстихоокеанского партнёрства, как чисто политического (антикитайского) проекта, противоречащего интересам прежде всего американского народа.

Та же проблема соответствия фактически находилась в центре внимания участников “двух сессий”. Насколько удачно её удалось решить, сейчас сказать едва ли возможно. Не только из-за наличия для анализа только деклараций и некоторых цифр, обнародованных в качестве итогов работы важнейшего государственного мероприятия Китая. Но, прежде всего, потому что такой ответ может дать только практика. Впрочем, уже недалёкого будущего.

Что касается упомянутых деклараций, а также некоторых общих цифр, то они приводятся в распространённом 13 марта проекте резолюции ВСНП “Цели, задачи нового пятилетнего плана Китая”, включившем в себя 14 пунктов. В документе излагается стратегический подход руководства КНР к решению тех ключевых проблем в экономике страны, о которых говорили китайские и иностранные эксперты накануне проведения “двух сессий”.

Тон документу задаёт его первый пункт “Рост”, в котором в двух подпунктах объясняется, что руководство КНР сегодня подразумевает под дальнейшим развитием китайской экономики:

“- поддержание среднего уровня роста с целью обеспечения удвоения к 2020 г. объёма ВВП и доходов на душу населения по сравнению с 2010 г.;

- продвижение инновационного, скоординированного, зелёного, открытого и совместного развития”.

Последующие пункты, по существу, детализируют каждое из этих программных слов-положений. Например, положение о “совместном развитии” конкретизируется в пункте “Повышение открытости”. Его семь подпунктов свидетельствуют о том, что стратегия дальнейшего развития китайской экономики направлена отнюдь не на обособление, а на её дальнейшее встраивание в мировые экономические процессы.

Одним из следствий запланированного “среднего уровня роста” в начавшейся 13 пятилетке станет снижение темпов увеличения оборонного бюджета КНР. Если в последние пять лет они находились в среднем на уровне 10% в год, а еще три-четыре месяца назад зарубежные эксперты прогнозировали его прирост в 2016 г. чуть ли не на 12%, то утверждённым планом на текущий год этот прирост составит те же “умеренные” 7,6%.

В целом стратегия достаточно радикального поворота экономического курса второй мировой державы соответствует вызовам, обусловленным проблемами, накопившимися в ней за последние десятилетия. На вопрос же успешности реализация этой стратегии может ответить, повторим, только практика.

Но в любом случае уже сейчас можно говорить о том, что Китай вступает в непростой период своей новейшей истории, поскольку вряд ли удастся избежать болезненных для многих китайцев последствий экономического курса, утверждённого в ходе только что проведенных “двух сессий”.

Об этом свидетельствуют, в частности, выступления шахтёров в северо-восточной провинции Хэйлунцзян, уже ощутивших на себе, что на практике означает “оптимизация” угольной промышленности Китая.

Владимир Терехов, эксперт по проблемам Азиатско-Тихоокеанского региона, специально для интернет-журнала «Новое Восточное Обозрение».

Источник - Новое восточное обозрение

23.03.2016