Владимир Терехов

ИНДИЙСКИЕ ИНТЕЛЛЕКТУАЛЫ О ПОЗИЦИОНИРОВАНИИ СТРАНЫ НА ВНЕШНЕПОЛИТИЧЕСКОЙ АРЕНЕ

Индия уже сегодня входит в пул из нескольких ведущих участников современного этапа “Большой мировой игры”. Пятое место в мире по объёму ВВП (на которое страна вышла по итогам 2019 г., потеснив с него бывшую метрополию), население в 1,3 млрд человек, стратегически крайне выгодное географическое положение, приобретающее возрастающее значение в условиях сдвига фокуса глобальных мировых процессов в регион Индийского и Тихого океанов – всё это придаёт особую важность вопросу позиционирования Индии на внешнеполитической арене.

Как и повсеместно, страна серьёзно и самым разнообразным образом пострадала от пандемии SARS-COV-2. Если на начальном её этапе ситуация выглядела значительно лучше, чем в большинстве стран мира, то к концу августа с. г. число ежедневно выявляемых в Индии заболевших подобралось к 100 тысячам. Следствием ограничительных мер (поначалу крайне жёстких) в системе коммуникаций и функционирования всех объектов экономики стало падение ВВП во втором квартале почти на 24% по сравнению с предыдущим годом. Пока прогнозные оценки Азиатского банка развития годового падения экономики Индии ограничиваются 9%. Это при планировавшемся до пандемии росте в 4-5%.

Страна оказалась в самом центре процесса ухудшения общемировой политической обстановки, наметившегося несколько лет назад, но резко ускорившегося с начала 2020 г., что (странным образом) совпало с разразившейся пандемией SARS-COV-2. Всегда актуальный для Индии вопрос выбора оптимального политического курса в условиях роста конкуренции между двумя ведущими мировыми державами (США и КНР) тоже резко обострился после известных событий в начале мая с. г. на высокогорном участке китайско-индийской границы в Ладакхе.

По итогам 6-ти раундов переговоров представительных делегаций и накануне 7-го (предварительно намеченного на вторую неделю октября), ситуация выглядела, приблизительно, так: конфликт в целом находится в замороженном состоянии, не фиксируются новые столкновения с участием пограничников, но стороны накопили силы армейской поддержки с тяжёлым вооружением, которые останутся здесь (на высоте свыше 5000 метров) “на зимовку”.

В отношениях между двумя азиатскими гигантами пока не просматривается перспектива нечто похожего на встречу в стиле “новый Ухань”, которая была проведена после предыдущего опасного приграничного конфликта на плато Доклам.

Хотя премьер-министр Н. Моди и его министр иностранных дел С. Джайшанкар продолжают использовать достаточно расплывчатые формулы относительно позиционирования Индии (с использованием оборотов о “завершении эры всемирных соглашений” и, напротив, актуальности “групповых соглашений с целью решения конкретных задач”, а также о необходимости “стратегической автономии”), но антикитайские и проамериканские тренды во внешней политике страны становятся всё более заметными.

Что, с учётом вышеизложенного, а также всей истории китайско-индийских отношений, представляется достаточно понятным. Также как и то, что руководство страны сегодня находится в условиях жёсткой внутриполитической межпартийной борьбы, а также общественного мнения, “разогретого” описанием шокирующих подробностей столкновений в Ладакхе.

Поэтому особый интерес представляет мнение мэтров индийской политологии, вполне способных объективно, то есть без излишних эмоций оценить историю отношений в конфигурации КНР-Индия-США-РФ, нынешнее состояние и перспективу их развития, а также в целом предпочтительное позиционирование страны в условиях обострения международной обстановки.

К таковым, несомненно, относятся Брахма Челлани и Раджа Мохан, то есть эксперты с мировыми именами, хорошо известные в России. Из них первый ещё в 2010 г. достаточно чётко и жёстко обозначил КНР в качестве “угрозы в Азии”, которую призвана парировать коалиция в составе США, Индии, Японии и России. Сразу отметим, что подобного рода высказывания в Индии отнюдь не новость. Более того, в качестве “угрозы №1” в уже далёком 1998 г. назвал Китай не безответственный эксперт, а тогдашний министр обороны Индии Дж. Фернандес, то есть лицо вполне официальное.

За прошедшее с 2010 г. время тот же Б. Челлани не раз и по разным поводам возвращался к теме роли Китая в региональных делах. При этом его оценочные суждения 2010 г. не претерпели принципиальных изменений. Последний раз он обратился к упомянутой теме 18 сентября с. г. в опубликованной Hindustan Times статье, которая оказалась предметом критического комментирования в КНР.

Ключевой посыл статьи сводится к характеристике индийской политики на китайском направлении (в течение всего периода самостоятельности обеих стран) как череды непрерывных ошибок, причина которых, по мнению автора, заключается в том, что индийское руководство всегда “больше полагались на дипломатию, чем на вооружённые силы”. Что ещё хуже, продолжает автор, из каждой предыдущей ошибки не извлекались необходимые уроки в ходе разрешения последующей конфликтной ситуации в отношениях с КНР.

Касаясь ситуации, складывающейся сегодня в Ладакхе, Б. Челлани в крайне резких выражениях описывает не только поведение Пекина в данном конфликте, но и Дели. Из серии риторических вопросов, которые ставятся автором, приведём только один (по причине корректности использованных в нём формулировок): “Почему индийская дипломатия поспешила поверить в то, во что хотела верить?”.

События в Ладакхе послужили поводом и для серии статей Р. Мохана, опубликованных летом с. г. в другой авторитетной газете Indian Express. Этот автор более аккуратен в выражениях, но содержательная сторона его оценок мало отличается от того, что хочет донести до читателя Б. Челлани. Во-первых, Р. Мохан отмечает факт утраты в пользу Китая позиций Индии в отношениях почти со всеми её соседями. Что, добавим, вполне объяснимо, поскольку обладающий впятеро большей экономикой Китай может (и делает это) оказать необходимую помощь указанным странам в решении их экономических проблем.

Термин же “утрата” означает, что страна некогда такими позициями обладала и автор указывает, когда это было – во времена “Британской Индии”. Тогда с опорой на полуостров Индостан (“на пространстве от Адена до Гонконга”) реализовывался предшественник нынешнего китайского проекта Belt and Road Initiative. В связи с этим в очередной раз отметим всё более комплиментарное отношение определённой части истеблишмента Индии к “колониальному” периоду истории страны.

В другой статье Р. Мохан комментирует недавний тезис министра иностранных дел С. Джайшанкара о содержательной стороне “стратегической автономии”, родившейся ещё в начале 90-х годов, то есть с окончанием холодной войны. Сегодня указанная стратегия рассматривается в качестве следствия переноса на внешнеполитическую сферу целевой установки премьер-министра Н. Моди о необходимости достижения Индией экономической самодостаточности.

Вслед за С. Джайшанкаром, Р. Мохан утверждает, что если в 90-е годы “стратегическая автономия” проявлялась в сближении с КНР и продолжении аналогичного курса в отношении России (при определённом дистанцировании от США), то нынешние реалии, обусловленные “китайским фактором”, толкают Индию к более тесному сотрудничеству с “США, а также Европой, Японией и Австралией”.

В Китае не оставляют без внимания умозрительные построения ведущих индийских политологов. Ожидаемую реакцию вызвали в первую очередь высказывания Б. Челлани. По причине как значимости этого эксперта в мировой политологии, так и, повторим, резкости используемых им оборотов в оценках внешней политики КНР Отдельную статью критике именно Б. Челлани посвятила газета Global Times.

Наконец, представляется уместным высказать предположение о полном исключении перспективы участия РФ в тех или иных антикитайских конфигурациях. Если угодно, предназначение России в ключевом регионе мира заключается совсем в другом, а именно: в использовании имеющегося у неё потенциала в целях (хотя бы) снижения уровня напряжённости в отношениях между ведущими азиатскими игроками. Каковыми являются КНР, Индия и Япония.

Подобного рода действия были предприняты в ходе министерской встрече ШОС, состоявшейся 9 сентября в Москве.

Владимир Терехов, эксперт по проблемам Азиатско-Тихоокеанского региона, специально для интернет-журнала «Новое Восточное Обозрение».

Источник - Новое восточное обозрение

10.10.2020