Андрей Володин

МЬЯНМА: ГЕОПОЛИТИЧЕСКИЙ КОНТЕКСТ "ШАФРАНОВОЙ РЕВОЛЮЦИИ"

Находящаяся на стыке двух важных геополитических районов, Южной и Юго-Восточной Азии, Мьянма (до 1989 года - Бирма) считается одним из наиболее "закрытых" обществ современного мира. С 1962 года в стране существует авторитарный военный режим. Богатая природными ресурсами, в том числе нефтью и газом, Мьянма является одним из самых бедных государств планеты, - доходы значительной части населения не превышает здесь 400 долларов в год.

В феврале 2007 года в Янгоне (бывший Рангун) произошли выступления протеста. Поначалу это была всего лишь демонстрация с участием около сотни человек, протестовавших против двукратного повышения цен на рис, основную продовольственную культуру страны. Постепенно движение недовольства набирало силу: новый толчок оно получило после значительного повышения цен на бензин в августе 2007 года. Отчаяние людей, многие из которых существуют на 1 доллар в день и крайне редко употребляют в пищу мясо, птицу, яйца, вывело их на улицы столицы. Во главе демонстраций встали представители влиятельного в бирманском обществе буддийского монашества, а количество участников этих выступлений достигло 100 тысяч человек. "Шафрановая революция", как ее нарекли журналисты, была подавлена военным режимом Мьянмы.

Скоротечная "шафрановая революция" (по цвету одеяния буддийских монахов) не смогла, по мнению западных политологов, остановить развитие "метастаз авторитарного капитализма", вольно либо невольно взращиваемого правящими кругами соседних с Мьянмой/Бирмой государств, включая Китай, Индию и Таиланд. Так, британский автор Эндрю Смолл (Andrew Small) убежден: события в Мьянме, представленные СМИ как "противостояние жестокого режима с буддийским монашеством и бирманским народом", скрывают "глубокую геополитическую подоснову конфликта, трудно разрешаемого без согласованной поддержки соседних государств".

Конкретно речь идет о том, развивает свою мысль Э.Смолл, что до сих пор соседние Таиланд, Индия и Китай мало интересовались социально-экономическим положением народа Мьянмы и ситуацией с правами человека в этой стране, тогда как их основной интерес был устремлен на природные ресурсы Бирмы, в первую очередь энергоносители. Конечно, Китай не может диктовать военному режиму Мьянмы основные направления его внутренней политики, тем более в Пекине жива память о том, что бирманский режим был первым некоммунистическим режимом, признавшим китайскую революцию 1949 года и образование КНР.

Для Китая Мьянма - и часть "естественной" сферы влияния, и кладовая природных ресурсов, а кроме того - удобный транспортный коридор из акватории Индийского океана. В Пекине очень внимательно относятся к нефтяным и газовым запасам Мьянмы: строятся два трубопровода до Куньмина, главного города провинции Юннань, пограничной с Бирмой. Проектируется также 2380-километровый трубопровод стоимостью до 1 млрд. долл., способный в ближайшие 30 лет перекачать в Китай около 170 млрд. кубометров ближневосточного природного газа. Помимо этого, Китай (в лице the China National Petroleum Corporation) подписал с мьянмарским министерством энергетики соглашение о разделе продукции, предполагающее, в частности, участие КНР в глубоководной разведке на нефть и газ на трех участках побережья Бенгальского залива. Более того, Китай помогает Мьянме развивать нефтедобывающую и нефтеперерабатывающую промышленность (уже предоставлен соответствующий заем в размере 83 млн. долл.). Особенность двусторонних транспортных проектов - их абсолютная безопасность на территории Бирмы, поэтому Китай, делающий упор на внутренней стабильности мьямарского режима, всячески стремится предотвратить введение санкций ООН против Мьянмы.

Императив "внутренней стабильности" в политике Пекина в отношении Мьянмы дополняется желанием китайского руководства сделать образцовыми Олимпийские игры 2008 года в Пекине, которые рассматриваются как важнейшее политическое событие в жизни страны и дополнительный фактор международной легитимации социалистической общественно-политической системы КНР. Поэтому, считают политологи, Пекин делал и будет делать все возможное на невидимом дипломатическом фронте, чтобы в будущем предотвратить развитие событий в Мьянме по сценарию "шафрановой революции".

Преобладание геоэкономических интересов над озабоченностью положением с правами человека в Мьянме характерно и для политики других государств, включая Индию и Таиланд. Как и Китай, Индия весьма заинтересована в получении энергоносителей из Мьянмы, что заметно смягчает критику со стороны Дели внутренней политики Янгона. Похожим образом поступают и власти Таиланда, отправляющие назад беженцев из Мьянмы; среди экспертов бытует мнение, согласно которому высокопоставленные политики и госчиновники в Бангкоке уже давно активно участвуют в трансграничных (бирманско-таиландских) операциях с наркотиками.

Анализируя последние выступления протеста в Мьянме, западные политологи приходят к нескольким далеко идущим заключениям.

Во-первых, открытый протест, как отмечает обозреватель британской "Sunday Telegraph" Дэвид Харрисон (David Harrison), продемонстрировал, с одной стороны, рост "демократических интенций" массовых слоев населения; с другой стороны, события в Мьянме еще раз показали, что стихийный протест сам по себе не ведет к утверждению демократии.

Во-вторых, вспышку "шафрановой революции" спровоцировал резкий рост цен на товары повседневного спроса, а также на бензин и другие виды топлива. В стране, богатой нефтью и газом, это непонятно и не могло не вызвать повсеместное возмущение.

В-третьих, социальный протест явился косвенной реакцией на хроническую несбалансированность госбюджета. Так, уже который год мьянмарская армия получает до 40% государственных ассигнований, тогда как на развитие образования и здравоохранения выделяется не более 1% бюджетных средств. А по данным ООН, более 1/3 детей в Мьянме в той или иной степени страдают от недопотребления.

В целом, оценивая внутриполитическую ситуацию в Мьянме, большинство экспертов отмечает, что улучшение положения этой все еще изолированной от внешнего мира страны зависит, прежде всего, от стран-соседей. По общему мнению, главная роль здесь принадлежит Китаю, оказывающему наибольшее влияние на поведение военного режима в Мьянме.

По информации "Фонд стратегической культуры"

15.01.2008