Андрей Володин

О ЦЕЛЯХ И ЗАДАЧАХ ВНЕШНЕЙ ПОЛИТИКИ РОССИИ В АТР

В настоящее время основные параметры внешней политики России объективно задаются <коридором возможностей>, образованным двумя мегатенденциями развития мировой системы.

Первое - это постепенное и неуклонное перемещение центров мирового экономического роста на восток, в сторону, противоположную Североатлантическому региону. По прогнозам, к 2020 году семь из десяти наиболее крупных хозяйственных систем будут располагаться в Азии. На фоне "стационарного" экономического роста в основных странах Запада Китай и Индия превращаются в главных генераторов совокупного мирового спроса и в локомотивы мировой экономики. Параллельно происходит падение значимости трансатлантического вектора в геоэкономической и геополитической стратегии США и превращение вектора транстихоокеанского в основную движущую силу роста американской экономики. (Данный тренд в значительной степени опирается на активную динамику развития штатов западного побережья Америки.)

Второе - это прогрессирующий распад монополярного мироустройства (многие специалисты, прежде всего в США, вообще отрицают реальность существования подобной конструкции). Крушение проекта однополярного мира имеет следствием качественное усложнение геополитического уравнения в мире в целом и в азиатско-тихоокеанском регионе (АТР) в особенности. Не случайно новая конфигурация сил в АТР получила у экспертов название "азиатской головоломки". Основными элементами новой конструкции являются: а) проекция форсированного экономического роста Китая на плоскость межгосударственных отношений; б) растущая озабоченность стран региона (Японии, Индии, Вьетнама, государств Юго-Восточной Азии и т.д.) перспективой геополитической "экспансии" КНР в АТР; в) активизация деятельности США в регионе, в частности, под влиянием "новой геополитической стратегии" Пекина, рассматриваемой в Вашингтоне как потенциальная угроза долгосрочным интересам Америки; г) крайне незначительная роль России в АТР вследствие слабости экономических основ внешней политики РФ и сохраняющейся неопределенности в отношении ее геополитических приоритетов.

Стратегия России в азиатско-тихоокеанском регионе, как представляется, должна состоять из нескольких региональных "блоков", способных в обозримой перспективе образовать целостную модель межгосударственных отношений в этой части мира.

1. Южная Азия. В этом субрегионе, к которому логически начинает примыкать и Иран, интересы нашей страны сводятся к: а) обеспечению благоприятных внешних условий развития "новых независимых государств" Центральной Азии; б) ограничению роли сил политического ислама при содействии Индии, Ирана (ведущего жесткую борьбу с суннитским радикальным исламом за идейно-политическую гегемонию в мусульманском мире), а также Пакистана, элиты которого начинают сознавать контрпродуктивность теории и практики религиозного экстремизма для их страны; в) восстановлению позиций России в исторической Южной Азии, то есть активному возвращению в регион в процессе диверсификации отношений "стратегического партнерства" с Индией и начала всеобъемлющего диалога с Пакистаном, в чем жизненно заинтересован Исламабад; г) парированию потенциальных угроз российским стратегическим интересам как в Южной, так и в Центральной Азии за счет активного развития энергетических проектов, имеющих для России, прежде всего, геополитическое значение (например, газопровод Иран - Пакистан - Индия при участии "Газпрома" и т.п.); д) нейтрализации, насколько это необходимо, влияния в Южной Азии внерегиональных сил, прежде всего, США и Китая(*). Экономической основой "возвращения" России в Южную Азию должно стать восстановление наших двусторонних связей со странами региона при усилении роли Российского государства во внешнеэкономической деятельности.

2. Юго-Восточная Азия. Регион ЮВА в последние 5-7 лет становится пространством приложения интересов основных мировых держав, включая США и Китай. Превращение АСЕАН в своеобразное "ядро" потенциально возможной зоны свободной торговли в Азии, по внутренней емкости как минимум не уступающей Европейскому Союзу, вызывает растущий интерес у традиционных и новых лидеров мировой экономики. В свою очередь, государства ЮВА, сознающие вновь обретенный статус, начинают живо интересоваться неэкономической проблематикой, в частности, сохранением политического суверенитета. Логика действий стран ЮВА отталкивается от необходимости максимального усложнения "уравнения" внешних сил в регионе; с этой точки зрения, здесь наряду с Китаем, Японией и США, должна деятельно присутствовать и Россия. Однако в настоящее время нашей стране явно не достает геоэкономического ресурса для эффективного проникновения в ЮВА. Активизация внешнеэкономической деятельности - вот, пожалуй, единственный способ заявить о себе в Юго-Восточной Азии. В свою очередь, разрушение старого механизма управления внешнеэкономическими связями (при отсутствии нового) изначально ограничивает здесь активность России. Скромные масштабы военно-технического сотрудничества России с Малайзией и Индонезией, проектируемая кооперация в сфере военно-морского строительства с Таиландом (не принявшая пока ясных очертаний после военного переворота в этой стране) и Филиппинами - этого явно мало, чтобы на равных соперничать здесь с Америкой, Японией и Китаем. Кроме того, российской правящей элите не достает ясного понимания роли ЮВА в иерархии "центров силы" современного мира и в структуре собственных приоритетов.

3. Дальний Восток. Значение Дальнего Востока в российской внешней политике объективно возрастает ввиду задач форсированного развития и обустройства восточных регионов нашей страны. Данная линия политически безальтернативна. Соответственно, внешнеполитическая деятельность России на Дальнем Востоке превращается в органическую часть нашей внутренней политики, и определяющими здесь становятся отношения с Японией и Республикой Корея ("треугольник" Россия - Япония - Корея со своей внутренней динамикой взаимоотношений). Внутри "треугольника" необходимо выделить две основные тенденции, имеющих прямое отношение к определению задач российской внешней политики. Первое: развитие российско-японских отношений в их нынешней форме (бесконечный переговорный процесс по проблеме "территориального размежевания") лишено исторической перспективы, поскольку расстановка социально-политических сил в Японии в отношении "северных территорий" имеет устойчивый характер, а российская конституция не допускает территориальных изменений без проведения общенационального референдума, итоги которого нетрудно предугадать. Второе: Республика Корея исчерпала внутренние ресурсы стратегии экспорториентации, и дальнейшее поступательное развитие государства, в конечном счете, зависит от эффективных поисков правящей элитой этой страны компенсаторных механизмов восстановления форсированного экономического роста (в пределах 7-8% в годовом исчислении против нынешних 4%). Такого рода механизмов всего два: участие в модернизации и обустройстве российского Дальнего Востока и создание материально-вещественных и технологических основ объединения двух корейских государств.

(*) Так, стремление правящих кругов Индии видеть Россию в качестве активного участника международных отношений в Юной Азии напрямую вытекает из их неуверенности в способности США ограничить влияние в этом регионе Китая.

по информации "Фонд стратегической культуры"

22.08.2007