Павел Басинский

СЕГОДНЯ ИСПОЛНЯЕТСЯ 200 ЛЕТ ВЕЛИЧАЙШЕМУ РУССКОМУ ДРАМАТУРГУ АЛЕКСАНДРУ НИКОЛАЕВИЧУ ОСТРОВСКОМУ

Александр Островский как автор сериалов

Сегодня исполняется 200 лет величайшему русскому драматургу Александру Николаевичу Островскому. Автор около 50 пьес, которые и сегодня составляют основу нашего театрального репертуара. Реформатор сцены, открытия которого подготовили появление театра К.С. Станиславского, драматургии Антона Чехова и Михаила Булгакова. Глубокий знаток русской жизни во всех ее социальных ипостасях. Творец живого русского языка, разорвавшего тесные границы театральной условности. О личности драматурга и революции, которую он произвел в театре, мы говорили с директором Государственного музея истории российской литературы Дмитрием Баком.

В жизни каждого великого русского писателя XIX века был какой-то выдающийся факт, который характеризует его как необычную личность. Грибоедов погиб в Персии, Пушкин и Лермонтов убиты на дуэли, Тургенев всю жизнь любил французскую певицу Виардо, Достоевский побывал на каторге, Гончаров совершил кругосветное путешествие, Толстой ушел из Ясной Поляны, Чехов побывал на Сахалине... И только в жизни Островского не было ничего запоминающегося. Просто написал много прекрасных пьес. Его называют " домоседом с бледной биографией". Это так?

Дмитрий Бак: Конечно, трагедий в прямом смысле слова с Островским не случалось. Справедливости ради заметим, что почти все перечисленные вами трагедии и резкие жизненные перемены связаны с Петербургом - столицей империи, где кипела жизнь политическая и светская... С Москвой из вашего перечня связано только одно событие - отъезд на Сахалин Антона Чехова. Впрочем, это случилось много позже, в 1890 году, когда писатель навсегда покинул "дом-комод" на Садовой-Кудринской, где несколько дней назад открылся обновленный музей русского прозаика и драматурга.

Так вот, в срединные десятилетия позапрошлого века Москва была по преимуществу "грибоедовской" - меткое определение Михаила Гершензона. Здесь текла внешне размеренная жизнь с "обедами, ужинами и танцами", совершались не трагедии, но идейные споры. Это был город обычая и рассуждения, но не действия. Драмы здесь не выставлялись на общее обозрение.

И все же были в жизни Островского несколько чудес. Все они произошли на грани 1840-х и 1850-х годов, когда не юный уже (под 30 лет) недоучившийся студент-юрист, мелкий чиновник судебного ведомства, автор нескольких незначительных публикаций вдруг обрел общегородскую славу. Апогей этих событий - чтение пьесы "Банкрут" в доме Михаила Погодина на Девичьем поле. Читал сам Островский в дуэте с Провом Садовским, в будущем основавшим знаменитую актерскую династию. Слушали - Погодин, Шевырев, Ростопчина, Максимович, даже Гоголь! Погодин не только был университетским профессором истории, но также издавал крупнейший в Москве того времени литературный журнал. И он без колебаний отдает в руки дерзкого дебютанта Островского критический отдел "Москвитянина". Чем не чудо - все равно, что в наши дни безвестный молодой человек получил бы в свое ведение, ну, скажем, городской телевизионный канал...

Островский родился в семье обычного судебного стряпчего и дочери пономаря. Не смог закончить университет. Но при этом знал семь иностранных языков, переводил главных драматургов мира, включая Шекспира. Как это могло быть?

Дмитрий Бак: Ну, во-первых, его отец - не просто стряпчий, а человек, выслуживший в 1839 году потомственное дворянство и впоследствии разбогатевший. Его земельные владения в Замоскворечье занимали целый квартал. Во-вторых, после смерти первой жены, матери Александра Николаевича, его отец женился на дворянке из шведского обрусевшего рода, которая стремилась дать своим детям подобающее образование и со всем возможнымпопечением заменила мать мужниным детям от первого брака.

Жизнь Островского тесно связана не просто с Москвой, а именно - с Замоскворечьем. Но это ведь был особый район Москвы. Особый быт, нравы, другие люди, не похожие на тех, кто жил совсем рядом за Москвой-рекой, рядом с Кремлем. Здесь одевались и даже разговаривали по-другому. Как это отразилось в характере Островского и его пьесах?

Дмитрий Бак: Да, Островский неспроста заслужил прозвище "Колумба Замоскворечья". Он почерпнул бесценный опыт и на тамошних улицах, и в судебных учреждениях, где служил до карьеры критика и драматурга. В замоскворецком человеке была этакая гремучая смесь оборотистости, плутоватости, приверженности традициям и чуткости к новым веяниям. Даже и сейчас этот район сохраняет свое лицо. Ордынка, Пятницкая, сеть переулков вокруг находятся в непосредственной близости от Кремля, но отделены от него рекой, отсюда и название - Замоскворечье. Собственно, Тверская и Пятницкая находятся почти на одной географической оси, между ними только Васильевский спуск и Красная площадь. Но как же они разнятся по степени "центральности", "столичности"! Пройдем от Кремля километр по Тверской на северо-запад - и окажемся на Пушкинской площади, в эпицентре московских событий. Двинемся от Красной площади в противоположном направлении, по Пятницкой, - и обнаружим себя у храма Климента, на углу соименного переулка. Светскости и столичной масштабности - и следа нет.

Но главное не это. Островский не просто теоретически вывел, но всей кожей замоскворецкого жителя почувствовал новую роль купеческого сословия в модернизирующейся России середины XIX века. Предприимчивые купцы стремительно богатеют, "поднимаются", обретают "паратовский" кураж, но до поры до времени лишены "болконской" знатности, образованности. Возвышение купцов - оборотная сторона упадка "дворянских гнезд". Оба процесса противоречивы, сопряжены с личными и социальными испытаниями...

Помните "новых русских" конца 1980-х? Отцы на первые же свалившиеся с небес деньги прикупали люксовый автомобиль и красный пиджак, но потом, если не гибли в разборках, снаряжали детей в лучшие мировые университеты. Так это счастливым образом для русского искусства сошлось в Замоскворечье - колыбели социальных катаклизмов и новых художественных смыслов. И все это обрело в Островском своего пытливого наблюдателя и взыскательного певца. Между драмами усадебной жизни, купеческими карьерами, с одной стороны, и новыми русскими - с другой, лежит территория, на которой произрастал чеховский "Вишневый сад" - снова столкновения традиции и предпринимательства, образованности и жизненного бессилия. Именно в эту ось развития отечественной литературы (не только театра!) оказывается прочно и навсегда вписан Александр Островский.

Грибоедов написал одну пьесу, которая пережила свое время, - "Горе от ума". Гоголь - две: "Женитьба" и "Ревизор". Толстой - одну: "Власть тьмы". Чехов - пять: "Иванов", "Дядя Ваня", "Чайка", "Три сестры", "Вишневый сад". Островский же сочинил почти 50 пьес (больше, чем Шекспир!), из которых не менее 20 до сих пор не сходят с театральных подмостков. А по экранизациям он - рекордсмен среди русских писателей. Начиная с 1911 года и заканчивая 2012-м, его экранизировали 48 раз, если считать телеспектакли и мультипликацию. В чем причина такой его востребованности и на сцене, и на экране?

Дмитрий Бак: Зоркость наблюдений, меткость речений, злободневность тем - все вместе! Островский - автор своеобразных сценических сериалов. Этого нельзя сказать, пожалуй, ни о ком из русских драматических писателей! Редкий театральный сезон на пике карьеры Островского проходил без его новой пьесы. Эти линейки сходных по общественному положению, но бесконечно разнообразных героев и ситуаций - по сути дела не что иное, как олицетворение расцвета российского репертуарного театра.

Ключевой вопрос

В чем суть реформы, которую произвел Островский в театре?

Дмитрий Бак: Лучше всего об этом написал Аполлон Григорьев. Он выделил четыре " новых слова", то есть сценических открытия Островского: новость быта, новость отношения, новость манеры и новость языка. Бытовые подробности в ранних пьесах будущего классика буквально ошарашивали зрителей, причем вовсе не экзотикой, а схожестью с обстоятельствами обычной московской жизни. Исполнителю роли трактирщика Селиверста Маломальского в пьесе "Не в свои сани не садись" в питейных заведениях бесплатно подавали чай. "Ты наш, свой!" - и этим все сказано. Но главное - это как раз "новость отношения". По Григорьеву, Островский относится к изображаемому с терпением и вниманием, способен с равной степенью приятия описать разные "органические начала". Эта ключевая мысль для нас изгнана насаждением "добролюбовских" толкований пьес Островского как в первую очередь сатирических, развенчивающих (как было добавлено в советское время) "реакционные", "эксплуататорские" нравы и характеры. Но что на самом деле? Разве действительно Катерина протестует против "темного царства"? Да бог с вами, господа присяжные заседатели, с какой же такой радости? Ее что, кто-нибудь уличил в измене?

Она страдает не от эксплуататоров, а от сознания неотвратимости господнего возмездия, отсюда и название пьесы!

Сбросить добролюбовские "очки" (при том что сам по себе Добролюбов - критик значительнейший!), обрести подлинного Островского - вот наша нынешняя общая задача.

Источник: Российская газета

12.04.2023