К.Л. Гладилин

ЧЕЛОВЕК СИЛЬНОЙ ВОЛИ И ЯРКОГО ТАЛАНТА

К 100-ЛЕТИЮ СО ДНЯ РОЖДЕНИЯ АКАДЕМИКА АЛ. ОПАРИНА

Расположенный на самом берегу Волги ста­ринный русский городок Углич - удивительно живописен. Здесь 2 марта 1894 г. родился маль­чик, которому суждено было стать знаменитым, обогатить мировую науку оригинальными идея ми и исследованиями. Еще в школьные годы он увлекся ботаникой, собирал гербарии, ставил простые опыты на растениях. Эту любовь Александр Иванович Опарин сохранил на всю жизнь: разводил на даче под Звенигородом редкие сорта роз, вырастил там на веранде пре­красный "зимний сад" с великолепной монстерой и другими тропическими растениями. Не случайно его первое публичное выступление по гипотезе происхождения жизни на Земле состоялось у бота­ников - на заседании отделения Всероссийского ботанического общества. Случилось это в 1922 г. Да и потом он много внимания уделял биохимии растений и биохимическим основам переработки растительного сырья, гордился избранием в по­четные члены Всесоюзного ботанического об­щества.

В юности на него очень сильное впечатление произвела книга "Жизнь растений" К.А. Тимиря­зева, которого он считал своим первым учителем. Будучи гимназистом, Опарин слушал его попу­лярные лекции, с увлечением читал труды по дарвинизму и уже тогда стал убежденным сторон­ником эволюционного учения. После окончания 2-й Московской гимназии в 1912 г. Александр Иванович поступил на естественное отделение физико-математического факультета Москов­ского университета, выбрав своей будущей спе­циальностью физиологию растений. К тому вре­мени Тимирязев вынужден был оставить руководство кафедрой в связи с репрессиями, учиненными в университете тогдашним минист­ром просвещения Кассо. Кафедра перешла к уче­нику Тимирязева доценту Ф.Н. Крашенинникову, который и познакомил Александра Опарина с кумиром его отроческих лет. Студент Опарин по­лучил возможность пользоваться советами мас­титого ученого, в том числе и при подготовке дипломной работы.

Исследования Александра Ивановича в облас­ти сравнительной биохимии окислительно-вос­становительных процессов у простейших водо­рослей, начатые им в университетские годы, привели к изучению химических основ эволюционного развития жизни и разработке основных положений ее происхождения на Земле. Круп­нейшей научной заслугой ученого является то, что он убедительно показал возможность и пер­спективность экспериментального подхода к решению этой проблемы: прежде она считалась чисто философской, не разрешимой методами ес­тественных наук. Профессор Макгильского уни­верситета М. Бунге считал гипотезу А.И. Опари­на гениальной: “Можно доказать, что (...) гипоте­за Эйнштейна (...) Опарина (...) или электронная вычислительная машина (...) представляют собой произведения, потребовавшие больше воображе­ния, чем "Давид" Микеланджело, "Гамлет" Шек­спира и "Страсти по Матфею" Баха” [1].

По проблеме происхождения жизни Опари­ным написаны десятки книг, как научных, так и популярных. Очень важно для понимания со­зданной им теории четко представлять особенно­сти этих работ. В них можно выделить три части: историко-философский анализ проблемы, основ­ные положения выдвинутой им теории и "сценарий возникновения жизни", то есть описание ве­роятных процессов, приведших на Земле к обра­зованию простейших организмов.

В течение почти 60 лет работы над своей теори­ей (1922 - 1980) Александр Иванович практически не изменил ее основных положений - они лишь приобрели более четкую и однозначную формули­ровку. В то же время описание гипотетической последовательности процессов, приведших к воз­никновению первичной биосферы, претерпело су­щественные изменения (конкретизацию, детали­зацию, учет новых факторов) по мере развития ис­следований как по проблеме происхождения жизни, так и в смежных областях естествознания. Однако эту "третью часть" трудов Опарина вряд ли следует (что часто делают, называя его тео­рию "коацерватной" или теорией происхожде­ния жизни без нуклеиновых кислот и т.п.) рас­сматривать как саму теорию происхождения жизни. Это лишь иллюстрация, примеры возможного проявления ее основных положений. В публика­циях А.И. Опарина, в его выступлениях последних лет жизни нуклеиновые кислоты заняли должное место в теории происхождения жизни, коацерват-ные же капли приводятся лишь как одна из воз­можных моделей для лабораторных исследований ряда предбиологических процессов [2, 3].

Как известно, основные положения гипотезы были сформулированы им уже в первом публич­ном выступлении (1922) и в первой монографии "Происхождение жизни" (1924). Английский кри­сталлограф Джон Бернал особо подчеркивал значение этой небольшой по объему (лишь 71 стра­ница) книги: "Программа, намеченная А.И. Опа­риным, породила огромную массу исследований. В начале разработки какой-либо научной про­граммы самое главное (...) увидеть и сформулиро­вать сами вопросы. Вспомним ли мы Ньютона, или Лавуазье (...) или Пастера (...) мы всякий раз убеждаемся в правильности этого положения (...) Данная работа (...) послужила отправной точкой для всех остальных" [4].

Сущность теории Опарина - постулирование закономерного характера возникновения жизни в результате длительного процесса химической эволюции соединений углерода, приведшей к об­разованию различных, в том числе и полимер­ных, органических соединений, и последующего действия естественного отбора на уровне форми­рующихся из этих соединений многомолекуляр­ных образований - обособленных от внешней среды, но постоянно с ней взаимодействующих предбиологических структур.

Для того чтобы осознать всю силу научного предвидения Опарина, необходимо вспомнить уровень естествознания в начале нашего века. Представления об обмене веществ и его эволю­ции находились тогда в зачаточном состоянии. Большинство ученых были убеждены, что биоор­ганические соединения могут образовываться de novo лишь в результате фотосинтеза. В качест­ве первичных организмов рассматривались про­стейшие водоросли, строение которых достаточ­но сложно, в связи с чем они вряд ли могли воз­никнуть в результате любых предбиологических процессов. Сопоставляя отрывочные в то время сведения об обмене веществ у автотрофов и гетеротрофов, Александр Иванович пришел к мысли о его общности у этих групп организмов и о воз­можности эволюционного возникновения авто­трофов из гетеротрофов в результате появления нескольких дополнительных реакций, тесно свя­занных с основным обменом веществ. Из этого он сделал вывод о первичности гетеротрофов и о необходимости для их возникновения образова­ния и накопления основных биологически важ­ных соединений в результате абиогенных (хими­ческих) синтезов.

Молодой ученый предсказал возможность первичного образования простейших органичес­ких веществ и уверял, что они будут обнаружены на космических телах в условиях, исключающих их биогенное происхождение. Исследования, про­веденные много позднее, полностью подтвердили это положение его теории. "В ранних работах А.И. Опарина, - отмечал американский исследо­ватель Р. Янг, - сильнее всего поражает то, что развиваемые им представления были по существу космологическими по глубине и широте охвата проблемы. Он рассматривал происхождение жиз­ни как закономерную часть ранней эволюции планеты (...), сумел сделать исключительные нео­споримые выводы, которые даже (...) в настоя­щее время (...) остаются незыблемыми" [5]. Теория происхождения жизни стала не только фундаментом эволюционной биохимии, но и тео­ретической основой космохимических исследова­ний и поиска жизни во Вселенной.

Уже в начале 50-х годов в различных лабора­ториях мира были проведены эксперименты, под­твердившие возможность синтеза из простейших неорганических соединений (под действием са­мых разных источников энергии и в условиях, имитирующих возможный спектр таковых на первичной Земле) всех биологически важных со­единений. Абиогенный синтез белковоподобных соединений должен был привести, согласно тео­рии А.И. Опарина, к образованию микрострук­тур, отличающихся друг от друга по составу и эволюционирующих за счет этого различным образом. Эту гипотезу, высказанную им еще в 1922 г., удалось экспериментально подтвердить и обосновать в его же лаборатории лишь в середи­не 80-х годов, опираясь на последние достижения химии высокомолекулярных соединений.

Теория А.И. Опарина инициировала исследо­вания ученых самых различных специальностей: биохимиков и палеонтологов, химиков и астроно­мов, физиков и геологов, что привело к оформле­нию поисков путей и закономерностей происхождения жизни в самостоятельное направление со­временного естествознания. С 1957 г. регулярно созываются региональные и международные сим­позиумы по этой проблеме. На третьей Междуна­родной конференции по происхождению жизни в 1970 г. было организовано Международное обще­ство по изучению происхождения жизни - ISSOL (International Society for the Stady of the Origin of Life). Первым его президентом стал академик Опарин. На конференции в Киото (Япония) в 1977 г. его избрали почетным президентом обще­ства. На ней же, по инициативе американских ис­следователей, была учреждена международная медаль им. А.И. Опарина, которая присуждается за выдающийся вклад в разработку проблемы про­исхождения жизни. Благодаря основополагающим трудам Александра Ивановича исследования по данной проблеме относятся к тем направлениям со­временного естествознания, в которых приоритет отечественной науки бесспорен. Но не только загадка происхождения жизни волновала академика Опарина. Круг его научных интересов чрезвычайно широк. Его самая первая работа посвящалась сравнительному изучению глобулярных белков растений. Далее он занимал­ся химическим исследованием процессов дыхания у растений, в результате чего совместно с акаде­миком А.Н. Бахом заложил в нашей стране ос­новы биохимии растений. Вопросы эволюцион­ной и сравнительной биохимии также интересо­вали Александра Ивановича, и его труды внесли существенный вклад в это направление науки. Им впервые отмечено значение обратимой сорбции белков на внутриклеточных мембранах для регу­ляции ферментативных процессов. Он же по пра­ву считается в отечественной науке создателем технической биохимии. Еще в 30-е годы под руко­водством Опарина были разработаны режимы длительного хранения сахарной свеклы, что дало большой экономический эффект. Его пионерные исследования сыграли существенную роль при разработке биохимических основ чайной промы­шленности, заложили энзимологические основы хлебопечения и внесли много ценного почти во все области практической биохимии: пивоваре­ние, сыроделие, виноделие, производство витами­нов и ферментных препаратов и др.

Александр Иванович был не только блестя­щим ученым, но и выдающимся Педагогом. Он начал преподавать в 1921 г., затем заведовал ка­федрой биохимии растений (1942 - 1964), до конца своих дней был профессором Московского уни­верситета (а также профессором Московского института пищевой промышленности и ряда других институтов). Мне довелось слушать его лекции по биохимии растений (1956 - 1957) для студентов 3-го курса биолого-почвенного фа­культета МГУ. Удивительно сильное впечатле­ние производил его глобально эволюционный подход к структуре биополимеров, поражало умение в сложных формулах биоорганических соединений выявить эволюционную логику их построения из более простых молекулярных "блоков", после чего такая формула запомина­лась уже сама собой. На всю жизнь запомнились и проводимые им семинары для дипломников. За 10 - 15 минут отчета перед профессором удава­лось понять, что в твоей работе - основное, а где - слабые места. После этого было несложно четко сформулировать эксперименты, необходи­мые для устранения недостатков.

Способность в любом вопросе, в любой про­блеме быстро и четко выделить главное Алек­сандр Иванович пронес через всю свою жизнь. Отсюда и его талант популяризатора науки: са­мые сложные научные проблемы он мог ясно и доступно изложить даже неискушенному слуша­телю. При этом не "упрощал" вопрос, а лишь де­лал его более доступным для понимания, поясняя специфические научные термины яркими и со­держательными образами. Он никогда не отка­зывался выступать перед школьниками, перед любой другой аудиторией неспециалистов, инте­ресующихся проблемой происхождения жизни, и относился к этим лекциям чрезвычайно серьезно. Как лучший популяризатор науки А.И. Опарин в 1976 г. был награжден Международной премией Калинга (ЮНЕСКО).

В 1939 г. Александра Ивановича избрали членом-корреспондентом, а в 1946 г. - действи­тельным членом Академии наук СССР. Он про­явил незаурядные способности и как организа­тор отечественной науки: в 1935 г. совместно с А.Н. Бахом создал первый в системе Академии наук Институт биохимии, руководил работой его сотрудников в качестве заместителя директора и заведующего лабораторией, а с 1946 г. и до конца своей жизни возглавлял институт.

В тяжелые для отечественной науки (особенно биологии) годы Опарин был заместителем акаде­мика-секретаря (1945 - 1948), затем академиком-секретарем Отделения биологических наук и чле­ном Президиума АН СССР (1948 - 1955). Сейчас его многие упрекают за то, что в те времена он не боролся с Лысенко, а сохранял с ним почти при­ятельские отношения. Осуждать кого-либо, не имея при этом всей необходимой информации, - занятие не из достойных. Хочу лишь напомнить, что несмотря ни на что, именно тогда на кафедре биохимии растений МГУ, возглавляемой А.И. Опариным, и в Институте биохимии, дирек­тором которого он был, целая группа сотрудни­ков под руководством А.Н. Белозерского про­должала исследовать ДНК у бактерий и растений, из которой, как уже предполагалось, построены "пресловутые гены".

Действительно, он не дал "должного отпора" Лысенко, что, конечно, поставило бы под угрозу все работы по фундаментальным проблемам био­химии, проводившиеся тогда и на кафедре биохи­мии растений МГУ, и в Институте биохимии. Но, согласимся, в конечном счете своим авторитетом дипломатичностью он способствовал зарожде­нию в России молекулярной генетики, ненавист­ной тогдашней идеологии. Причем, эти работы по нуклеиновым кислотам (в дальнейшем они легли в основу отечественной молекулярной био­логии и геносистематики) велись открыто, а не подпольно. Ведь Белозерский продолжал оста­ваться и заведующим лабораторией Института биохимии, и заместителем Опарина на кафедре биохимии растений МГУ.

Позиция А.И. Опарина была четко продуман­ной: поскольку нуклеиновые кислоты имеются у всех организмов, их надо изучать. И против этого Лысенко нечего было возразить. Единственное, чего Лысенко "не мог понять" (это я слышал соб­ственными ушами на его лекции для студентов МГУ): "Почему она - кислота?" Ведь, во-первых, это не жидкость, а белый порошок (он получил для подтверждения ее реальности пробирку с препаратом суммарной нуклеиновой кислоты), а во-вторых, он "твердо знает: кислота - это когда шипит". Так что, вероятно, в глубине души со­мнения в "надувательстве" оставались, но автори­тет академика Опарина все же заставлял Лысен­ко мириться с существованием этого "странного, скользкого и какого-то не нашего направления" в биохимии растений.

Александр Иванович был организатором и первым президентом Всесоюзного биохимичес­кого общества, председателем национального Комитета советских биохимиков, вице-президен­том Международного биохимического союза, членом Международного комитета по космичес­ким исследованиям (КОСПАР), главным редактором "Докладов АН СССР" и членом редакци­онных коллегий многих отечественных и между­народных журналов. На поприще общественного деятеля он тоже преуспел: состоял членом Пре­зидиума Верховного Совета РСФСР, Всемирной федерации научных работников, Всемирного Совета Мира и многих других. Ко всем своим де­лам - научным, педагогическим, общественным - Опарин относился с должной серьезностью. И все же никогда никуда не спешил и не опаздывал. На любое мероприятие (лекцию, выступление), на аэродром, вокзал всегда приезжал за 20 - 30 ми­нут до установленного срока.

Несмотря на то что Александр Иванович в те­чение всей жизни занимал достаточно высокие и ответственные посты, он не был членом КПСС и к возрастанию роли партии в руководстве инсти­тутом в период застоя относился с определенной долей иронии. Когда ему как директору институ­та секретарь парторганизации предложил отчи­таться о проделанной работе, академик ответил, что раз это требование райкома партии, то он го­тов принять членов партбюро в такой-то день и в такой-то час в своем кабинете (естественно, не в "запланированное" ими время).

Международный авторитет Опарина необы­чайно высок. Его книги по проблеме происхож­дения жизни переведены и изданы практически во всех странах. Он ездил по приглашению в США на запуск космической станции. Его узнава­ли и приветствовали на улицах, а шофер такси в Индии (по рассказу жены академика) уверял, что со школьных лет знаком с его теорией. Алек­сандр Иванович был избран членом ряда зару­бежных академий и научных обществ, почетным доктором многих иностранных университетов; у него много наград - как зарубежных, так и отече­ственных, в том числе: золотая медаль им. И.И. Мечникова, золотая медаль им. М.В. Ло­моносова, Ленинская премия за цикл работ по происхождению жизни, он удостоен звания Героя Социалистического Труда.

* * *

Мне посчастливилось работать под руководст­вом Александра Ивановича в течение почти 15 лет. Поражала его удивительная тактичность в общении. Например, когда он читал подготов­ленные совместно с ним публикации, то никогда не правил по тексту, а ставил на полях точку ка­рандашом и на отдельном листе бумаги писал свой "вариант". Если хотел поговорить с кем-то из сотрудников группы, никогда не вызывал того в кабинет, а приходил в лабораторию сам, вплоть до последних месяцев жизни. Почему-то многие были убеждены, что никакие критические заме­чания по поводу теории происхождения жизни не­допустимы, а человек, позволивший с чем-то не согласиться, автоматически становится "врагом" Опарина. Я с этим абсолютно не согласен. Не раз в беседах с ним приходилось отмечать отдельные положения теории, с моей точки зрения, недоста­точно подтвержденные экспериментальными данными, или ошибочную трактовку механизмов тех или иных процессов. Ответ получал один и тот же: "Вот вы и займитесь этим вопросом".

Меня, да и многих других, в том числе иност­ранных ученых, с которыми я говорил на эту те­му, всегда ошеломлял поистине энциклопедичес­кий характер его знаний, постоянное стремление к их углублению и расширению. Даже в послед­ние месяцы жизни, будучи уже тяжелобольным человеком, он с увлечением вникал в концепции неравновесной термодинамики, читая только что вышедшую на русском языке книгу Г. Николиса и И. Пригожина "Самоорганизация в неравновес­ных системах". Конечно, нельзя было "объять необъятное", что-то всегда остается непознан­ным. Такой закрытой для Александра Ивановича областью была математика. Именно поэтому со­вершенно "невероятно", но "очевидно", что из насыщенной сложной математикой работы При­гожина Александру Ивановичу удалось извлечь четкую физическую сущность описываемых про­цессов, оценить перспективность подхода и наме­тить пути дальнейшего развития своей теории в этом направлении.

Академик Опарин был ярким и разносторон­ним человеком. Он любил природу и поэзию, прекрасно читал стихи, любил принимать гостей и сам был интересным собеседником, исключи­тельно наблюдательным, с тонким чувством юмора. Среди его друзей были не только ученые многих стран мира, но и певец Иван Козловский, художник Сальвадор Дали. Тяжелая болезнь в последние пять лет не повлияла на его поведение и привычки: он по-прежнему ходил в институт, читал спецкурс в МГУ, ездил в зарубежные ко­мандировки, когда позволяло здоровье. Никто (может быть, за исключением жены) не слышал от него жалоб на плохое самочувствие. Он был человеком большой воли и самообладания. И до конца своих дней продолжал работать, сохранив абсолютно ясную голову.

Жизнь Александра Ивановича Опарина, его имя и дела вошли как эпоха в историю отечест­венной и мировой науки.

К.Л. Гладилин, доктор химических наук

ЛИТЕРАТУРА

Бунге М. Интуиция и наука. М.: Прогресс, 1967. С. 131.

Опарин А.И. Материал —> жизнь ->> интеллект. М.: Наука, 1977.

Опарин А.И., Гладилин КЛ. Современное состоя­ние проблемы происхождения жизни // Успехи биол. химии. 1980. Т. 21. С. 3 - 53.

Бернал Дж. Возникновение жизни. М.: Мир, 1969. С. 294.

Янг Р.И. А.И. Опарин и происхождение жизни // Происхождение жизни и эволюционная биохимия.

По информации - ВЕСТНИК РОССИЙСКОЙ АКАДЕМИИ НАУК, 1994, том 64

29.08.2018